Ари все продолжал бить и лупить по груше. “Несправедливо!”
Удар.
“Этого не может быть! Только не Кира!”
Удар.
Он только осознал, что любит ее.
“Ненавижу! Ненавижу!”
Удар!
Удар!
Еще удар! И рывок.
“Черт! Черт! Черт!”
Ари бил и бил.
Медленно зал наполнялся людьми. Солнце поднялось по небу и стало светить в окна.
Артур потерялся во времени. Редкие занимающиеся косо поглядывали на сумасшедшего боксера, что калечил свои руки и без устали бил по груше. Черт! Черт! Черт!
Ари не мог остановиться.
Вдруг груша треснула, и юноша с удивлением обнаружил, что рука погрязла в песке. Песок начал осыпаться из дыры маленькой струйкой на пол.
Артур нахмурился, лицо пронзила гримаса боли. Глубинный рык перемешался с криком.
Он продолжил бить по груше, из которой фонтаном при каждом ударе осыпался песок.
За грушей вдруг выскочил менеджер. Он попытался остановить сумасшедшего боксера, но Ари был профессиональным бойцом.
Артур быстрым движением скрутил его руку.
– Что ты делаешь? – закричал менеджер.
Юноша вдруг словно прозрел. И, правда, что он делал?
Он ошарашено отпустил бедного менеджера и, быстро обувшись, схватил куртку и выбежал на улицу.
Ари зажмурился и посмотрел в чистое голубое небо. Ему хотелось кричать, но он по привычке шумно втянул через нос воздух и медленно выдохнул через рот.
Он должен был навестить Киру.
Юноша сел в автобус и доехал до больницы. Мама была все еще на дежурстве.
– О, Господи! Что у тебя с руками?
Ари без интереса посмотрел на свои разбитые костяшки. Мама нежно, как маленького ребенка, взяла его за локоть и повела в процедурный кабинет. Она усадила сына на кушетку и, порывшись в запасах, достала раствор хлоргексидина и бинты.
Ари отрешенно смотрел в окно, а его мама, присев рядом с ним, обработала разбитые костяшки пальцев и замотала раны.
– Ты пришел к Кире?
Ари моргнул и перевел глаза на нее.
– Я проведу тебя, только надо будет накинуть халат и надеть маску на лицо.
Губа Ари дернулась в благодарности. Он, наверное, первый раз за всю жизнь был благодарен маме за то, что она доктор.
Ари вошел в палату. Дверь за ним захлопнулась, отделив от звуков коридора. И стало как-то жутко. Юноша сглотнул вставший в горле ком и на негнущихся ногах подошел к Кире. Она лежала, словно неживая. И только колыхание кардиограммы на мониторе показывало, что она была еще жива.
Артур присел на стул рядом с ее койкой и, взяв маленькую, хрупкую руку в свои, не сдержал обреченный стон.
***
Кира вздохнула и блажено потянулась, но что-то мешало. Она распахнула глаза и остановилась взглядом на белом, испещренном трещинами, потолке.
