— Нет!
— Вы уверены?
— Более чем.
— Что же, отрадно слышать. Молодежь нынче настроена сплошь радикально, да так что иногда просто страшно становится. Давайте поступим следующим образом, вы посидите у меня в кабинете, а я тем временем разузнаю, в чем дело.
— Да уже всю жопу отсидел… простите великодушно, что-то я разошелся. Но, правда, невмоготу ждать у моря погоды.
— Понимаю, но обещаю, что долго не задержу вас. Кстати, хотите чаю?
— Хочу, — неожиданно признался успевший ужасно проголодаться Дмитрий.
— Ну вот и чудесно! Я сейчас распоряжусь служителям, а сам займусь вашим делом.
Кабинет у Мещерского оказался невелик, но вместе с тем как-то по-домашнему уютен. Князь предложил своему гостю располагаться на диване и тут же исчез, а через пару минут, в дверях возник пожилой слуга с подносом на руках, на котором стоял стакан крепко заваренного чая и тарелка с бутербродами.
— Извольте, господин подпоручик, — сказал он, устраивая принесенное на столе.
— Спасибо, — отозвался Будищев и, неожиданно вынул из портмоне рубль, — прими, любезный.
— Покорнейше благодарю.
— Вот что, дружище, — помялся моряк. — Стыдно признаться, но я совсем не знаю хозяина этого кабинета. Скажи, что он за человек?
— Так ведь это немудрено, ваше благородие, — понимающе усмехнулся служитель. — Их сиятельство мало кто в лицо знает, не любит он на виду быть. Разве что читающая публика, ну так они тут редко бывают.
— Он что же, пишет?
— Берите выше, газету издает. «Гражданин», может слыхали?
— Погоди, так это тот самый Мещерский?! — вспомнил, наконец, Дмитрий, досадуя на свое тугодумие.
— Так точно-с. Действительный статский советник и камергер его величества.
— Твою ж ма…
— Оно уж как водится, — усмехнулся служитель и исчез за дверью.
Отсутствовал князь недолго. Едва Будищев успел расправиться с чаем и парой бутербродов, как Владимир Петрович с озабоченным видом вошел в кабинет.
— Ну что? — подскочил Дмитрий.
— Вы оказались правы, — хмыкнул Мещерский, — в делах антиправительственных, ваша протеже не замечена. Ее задержали по уголовному делу.
— В смысле?
— Да в том-то и дело, что какая-то бессмыслица. Вроде бы она угрожала оружием некоему приказчику, а когда тот ее обезоружил, появился офицер и, пардон, набил пострадавшему морду. Потом отправился в полицию, и заявил уже на приказчика, обвинив во всем его, а поскольку у несчастного оказалась разбита челюсть, тот не смог оправдаться. И все бы было шито-крыто, но нашелся свидетель, точнее, свидетельница, видевшая, что револьвер поначалу был у девицы Филипповой. Вот такой, понимаете ли, пердимонокль!
