— Мне казалось, так тот парень выражался, Мартын? — несколько растерянно осведомился Шин, переводя взгляд с главнокомандующего на беснующуюся людскую массу. Мужчина медленно кивнул.
— Так оно и было… — пробормотал он, внимательно вслушиваясь, не раздастся ли вновь тот же голос. Ожидание оказалось оправдано.
— Что за чертова свистопляска прямо перед дворцом?!
Нет, это не был голос Мартына. Грубый, резкий, с какими-то типично морскими интонациями, он все-таки принадлежал другому человеку, но кому — сказать было трудно.
Аркано решительно шагнул вперед, врезаясь в толпу, как таран.
— Надо найти этого парня, — бросил он через плечо, — Если он выражается, как Мартын, то, может…
Что «может» договаривать главнокомандующий не стал — с его точки зрения это итак было понятно. Если человек использует Мартыновы выражения, то мог и самого Мартына знать, а если это в самом деле так, то с человеком просто необходимо побеседовать. Как знать, может быть, зацепка сама пришла к ним в руки?
— Шваль! — вновь взревел голос, — Фракасо! Пристрелю!
— Этого еще не хватало, — пробормотал себе под нос Медведь и удвоил натиск, распихивая отчаянно рубящихся людей в стороны.
Они ничего не замечали. Жажда крови полностью поглотила разум несчастных крестьян, глупых стражников — они рубились не на жизнь, а на смерть, потеряв в пылу боя конечную цель, и подменив ее целями Доната. Слышались стоны и крики умирающих, раненных, покалеченных жутким сражением людей, но не останавливали битву, а словно подстегивали сражающихся. Теперь каждый из тех, что еще оставались на ногах, считал своим долгом отомстить за павших, и сражение возобновлялось с новой силой.
Кто-то попытался напасть на главнокомандующего. Аркано ловко отразил удар мечом и, услышав свист у левого уха, удивленно оглянулся. Верный Барт, ловко отсекший половину кола, которым какой-то крестьянин пытался заколоть Медведя, криво усмехнулся и ударом рукояти меча в подбородок отшвырнул дурака куда-то назад, в общую свалку.
Шин, которому стрелять в таком месиве было почти невозможно, выхватил меч и, ловко провернув его в руке, обрушился на пытающихся атаковать Анатолия стражей. Толя, проклиная все на свете, дергал почему-то застрявший в ножнах меч.
— Стрела! Попытайся найти стрелка! — Аркано сам удивился тому, что назвал Шина «стрелой», прозвищем, которое, по идее, уже давно должно было бы прилипнуть к нему, но почему-то не прилипло. Затем перевел взгляд на воюющего с мечом Толю и нахмурился.
