— В воде бродим… — оправдывается Романов. — В песке, в илу тюлька-то…
Блаженное тепло волнами расходится по телу Тихона, его начинает одолевать сонная одурь. Он встряхивается, спрашивает, что нового в сплавконторе.
— Все новости у тебя с Белобородовым… — Гнездилов мягко, сыто смеется. — Все начальство, Романов, в кулаке держишь. Иванов ночей не спит, ждет, когда мату толкнешь от берега.
Тихон вздыхает.
— На днях кончим с матой!
— Как на днях? В плановом отделе говорили, что боле сорока дней тебе на управку положено.
— План планом… Стараемся! Вот и тебя просим, Иван Авдеич…
Гнездилов выслушал, лениво поднял широкое тело с табурета и отказал грубо, обидно. Потом, уже мягче, спокойнее заговорил:
— Забыл, что начальство вожу? Иванову крайно в Томск надо, в трест, а он меня турнул по Чулыму. Зима на носу, продуктов-то на участках кот наплакал. Госпароходство… Один «Ударник» кой-как и таскается. Нет! Сам хвастаешь, что кончаешь с матой… Отвали, отдай чалку, я тоже на берег. Индукаев дома, рыбешку промышляет?
— Кокоры для лодок тешет, когда ему промышлять?
— Индукаев да без рыбы… Не м-может быть! У него же завсегда…
Никак не ожидал начальник отказа. И в мыслях того не держал. Ну, любит Гнездилов покуражиться — капитан директорского катера, набалованный… Но и понять бы должен, случай-то на участке какой…
Злой на весь белый свет, спрыгнул Романов прямо с борта катера на сырой песок.
Следом с пустым ведром сошел по гибкому трапу Гнездилов. Задрал голову на яр, крикнул ребятам:
— Шевелись с погрузкой!
Тихон не выдержал, ухватил капитана за полу черной тужурки:
— Иван Авдеевич… Сколько дней у меня народ в воде… Два, ну три часа винтом воду погонять, а там Чулым сам ринется… Чурки бери сколько хошь, не чурка у нас, а порох.[15] Ты ж эти самые часы в дороге наверстаешь — ночью по баканам пойдешь…
Гнездилов зашагал на верх яра. Обернулся и опять стеганул мелким смешком:
— Ты что, девочку охмуряешь?.. Ты время мое не считай, семь классов и я проходил…
Тихон присел у такелажного склада растерянный, с болью в глубоко запавших серых глазах. И не слыхал, как подошел штурвальный катера Жуков.
— Ты, Никола, где был? Что я тебя не видел…
Начальник мог бы и не спрашивать — Жуков старательно стирал ветошью черный мазут с ладоней.
— Старшой над двигателем у нас заболел, вот исполняю… Значит, не уломали капа… Но-отный мужик у нас Иван Авдеич!
— Хлюст! Какая шлея ему под хвост попала?
— А всю неделю не в духах капитан. Нахлобучку, выговор от Иванова схватил за самовольство. Не спросился, взял да и сгонял катер в Стрежное, погулять ему ночку захотелось. Гляди, важно идет… Как-то обратно явится. Не пустой пошел, с самогоном… Ясно, рыбка водичку любит…
