Начальник глядел на воду и покусывал губы, его мучил стыд перед рабочими. Мужики, кроме Андрюхи, закурили на бревне и, отвернувшись от реки, от начальника, молчали.
«Вот тебе и сквознячок… Вот и ходова под мату… Людей обнадежил! Ладно еще, что хоть Швору не успел за понтонами послать, — малость утешался расстроенный Романов. — Возни-то с понтонами! Пока бы учалили, привели их сюда, пока закрепили к остаткам маты… Как лучше хотел!» — готов был закричать на весь Чулым Тихон.
Стеганул с реки чей-то другой, простуженный крик:
— Ка-ате-ер!
«Эка невидаль! Ну, катер, а базлать-то зачем?» — с тоской думает начальник. И вдруг его разом осеняет добрая догадка, и все будоражится в нем: давай, милок, скребись, двигай сюда-а…
Романов напрягается, глядит на излучину реки. Там, на сером стыке воды и неба, уже четко проступает грязное пятно небольшого суденышка. За ним тащится широкий, с низкой осадкой, паузок[14].
Тихон знает, что катерок обязательно причалит. Еще бы не причалил! Только на участках и берут чурку команды катеров.
6
Катер поставил паузок и остоповал ниже запани с лесом, у такелажного склада. Здесь, под дощатым навесом, и увидел начальник двух чумазых пареньков, которые уже набирали топливо в большую плетеную корзину.
— Привет плавсоставу! Гнездилов на вахте?
Один из подростков подтянулся своим худеньким телом, вскинул веснушчатое лицо. Подобрался и ответил бойко, почти отрапортовал:
— Так точно, на вахте! А теперь Иван Авдеич чай пьют.
В носовой, капитанской каюте тепло. Уютно сипит на полу небольшой медный самовар, черное колено вытяжной трубы от него протянуто прямо в иллюминатор.
Гнездилова Романов знает с тех пор, когда тот еще мотористом по Чулыму ходил.
За крохотным пристенным столиком капитан — гора горой. Восседает он в черной вельветовой толстовке, с плеч спадают белые концы вафельного полотенца.
Гнездилов тычет толстым пальцем на деревянный диванчик и, чуть подняв пухлые веки, почти приказывает:
— Садись и наливай. Поуркай заодномя.
Ничего Тихон так сейчас не хочет, как разлить по холодному нутру этот пахучий, волшебный чайный жар. Он не ждет второго приглашения, наливает стакан и решается взять кусочек сахара — сахаром у капитана полна стеклянная вазочка.
Гнездилов бережно вытирает полотенцем свое красное потное лицо и насмешливо посматривает из-под набрякших век. Наконец отставляет пустой стакан, шумно отдувается и еще раз оглядывает начальника.
— Чисто водяной! Из какого болота?
