— Скажи Петлиной, чтобы погуще ребятам наливала. Обед возит вовремя?
— По часам. Никольская там за всем доглядывает. А продавщица две буханки хлеба к раздаче добавила.
— Передай, скажи им, Кузьмич… Мол, на рубаху, на штаны начальник каждому обещал!
— Дак я уж и без тебя посулил.
— Вот и ладно!
…Канаву копали трое — Романов, Андрюха и Корнев.
Андрюха Андрюхой, его в любую дыру за милую душу давай… А Корнева Тихон было погнал с реки:
— Самое твое место на лодках. Вода-то, или не знаешь какая. В больницу захотел?! — А Федор так откровенно и твердо возразил, что начальник только руками развел: — Ну, смотри, дело хозяйское!
Начальник благодарно посматривал на Корнева, невольно вспоминал все перипетии своего отношения к мужику.
Раньше думалось, что неприязнь к сторожу надолго останется, но вот избылось зло и осадком даже не осталось.
Может, еще и потому, что держался в голове тот вешний день прошлого года…
Бригада Тихона запань после ледохода ставила. Напор воды огромный, случилось — оборвался якорный трос, а мужики поодаль, на бонах, возились. Федор оказался рядом, подхватил трос, считай, всю тяжесть якоря на себя принял… И теперь снится еще Романову кошмаром тот майский день. Как ветром, снесло бы запань на другой берег. Да что! Боны разбить могло. Молевой сплав… Речушки, по которым лес спускают в Чулым, мелеют за считанные часы, нельзя, нельзя держать древесину! Нет запани — это же срыв навигации, это тысячи кубометров обсохшего леса… Какую силищу Федор имел! На головке уперся ногами в кнехт, кровь изо рта, посинел, а держит, держит конец троса… Подскочили хватчики, упал мужик…
Начальник остервенело бросал песок на берег, мутная вода булькотила уже выше сапог… Хорошо думалось о Корневе, о тех же мальчишках поселка. Как растрепанные сорочата болтаются там, на развилках черемух. Поруби-ка целый день прутняк на таком ветру!
Ну, ребятки, навсегда запомните вы войну. За голод, за холод, за похоронки. И эти вицы западут в память… Взрослыми станете, и ничего не будет для вас милей родного Причулымья — суровой, таежной земли отцов. А то и дорого, что через муки, через боль досталось!
Бросал и бросал Романов песок… Мокрый, будто свинцовый. Сопел от усердия Андрюха, ворочал лопатой так, словно в забаву ему эта тяжелая работа. Тихон оглянулся и раз и два — Корнев стоял в воде и тоже ладно покидывал…
А людская затея не понравилась Чулыму. Прокопали ров, опустили и пришли к слегам ворота. Прогулялась туда-сюда волна, игриво, в насмешечку, в щиты плесканула. И — только.
