Из темноты кто-то коротко и твердо выложил:
— Справимся!
И еще чей-то взволнованный, высокий голос добавил:
— Война… Что людям, то и нам…
Поднялся маленький Белобородов и, как всегда, подытожил:
— Предлагаю, товарищи, принять постановление. Мы тут посоветовались, подработали… Позвольте огласить…
Собрание сплавщиков единодушно постановило:
«Мы, рабочие сплавучастка, желая скорой победы над немецко-фашистскими захватчиками, берем на себя следующие обязательства:
1. Пятую мату сформировать и отправить на рейд сплавконторы досрочно. Организуем работу трех фронтовых бригад с тем, чтобы ежедневно выполнять нормы и за тех наших товарищей, кто сражается на полях войны.
2. Начальнику участка тов. Романову написать нашим землякам на фронт письма, заверить бойцов, что план навигации 1942 года выполним с честью.
3. Призвать всех лесозаготовителей и сплавщиков Чулыма — дать Родине больше сибирского леса сверх плана.
Да здравствует Красная Армия!
Тебе, фронт, тебе, Родина, наш стахановский труд!»
Глава вторая
1
Солнце сушило холодный алмазный блеск росы на траве, тихая, еще сонная тайга теряла прохладную свежесть своих ярких утренних красок.
Густо, напорно тянул низовой ветер, и река быстро очищалась от тумана. С высокого осеннего яра Романов взглянул вниз, теперь мата показалась ему длинным домотканым половиком, лежащим на мелководье. Будто ленты тех дорожек, что приносят бабы на вымочку, пестрел верховой накатник маты, мягко светилась желтизна вершинных концов, заметно теплела красно-бурая, срединная часть сосен, и сочно проступали сквозь плавный перекат воды иссиня-черные комли лесин. Уже солнце ударило в литую грудь Чулыма, и мата становилась ярче, празднично веселила реку.
Звонко, свежо на Чулыме.
Тихона насторожило легкое постукивание весла о борт обласка. Из тумана вытолкнулась долбленка Шворы и сильно, рывками понеслась к берегу.
Маленький, коренастый Александр Петрович почти взбежал на взлобок крутого яра. На чернявом лице бригадира весело сияли темные огнистые глаза.
— Ты, Сань, с кем это на той стороне разговаривал? Индукаев, поди, рыбалит…
— Пана Сокова! Поймает окунишку и кричит от радости. Я мимо проплыл — туман, а слышно — что Пана.
— Носит ее по реке нелегкая…
Швора присел к начальнику на бревно и вытер лицо платком.
— Не говори! Вот и головой тронулась, а чуть не каждый день в обласке. И все на том же месте…
— Знаю. Это где карча из воды торчит, где Павел ее утонул. Бедная баба! Все ждет, что вынырнет мужик. Она и хлеба у меня просит для Павла, кормить его собирается, как придет он с работы… — Романов окинул взглядом Чулым, остатки тумана, что легкой белесой рванью еще тянулись по другой стороне реки. — А ты куда плавал, а? Ранняя птаха…
