После работы Федор не помнил, как вышел с фермы, не заметил, как заговорил с собой:
«А что… Явлюсь, да и посватаюсь честь честью. Марина из тех, с кем можно и жизнь вязать. Соблюдает себя, как женщина. Уважают ее люди. А что до него самого — третий год один. Жил чисто, память о Лидии ничем не пятнал. Дети у него… Так Марина знает, на что идет. Да Никита с Танюшкой, они какие? Их только приласкай, и отзовутся. И не ползунки, теперь-то уж подросли. Никите в школу на будущий год…»
Трудно Федору. Ведь он уже и так думал, что все эти его вечерние бдения под ветлами, эти бесконечные разговоры с Лидией — блажь, и ничего больше. Конечно, они от долгого одиночества, от давней тоски по женщине, по близкому человеку, которого так не хватает ему теперь.
Ночь стягивала на угоре свою шумную осеннюю темень. Ветер донес песню, всплески молодых голосов, и Федор опять вспомнил о Марине. Вон ее окна, и светятся они сейчас единственно для него…
Смялась песня, голоса раздались совсем близко. Федор встал с лавки и торопливо зашагал к дому, унося с собой все ту же жалость к себе за незадачливую жизнь и жалость к детям, которые наверняка заждались его в холодных нетопленых комнатах.
В своем переулке, в затишке, Федору стало лучше, он тем себя опять успокоил, что свято следует последнему наказу Лидии — не торопиться с выбором новой жены.
Полный недоумения, сбился в шаге, а потом и вовсе остановился у огородного прясла. И уж вконец озадачился, когда раздался заливистый смех Никиты и Танюшки. Федор громко, нарочито покашлял, не подавляя раздражения, жестко спросил:
— И до каких пор вы полуношничать собрались, а?
Ребятишки замолчали, было слышно, как обиженно зашмыгал носом Никита.
Ему отозвался такой знакомый женский голос:
— А до каких пор отец будет разгуливать…
Ошеломленный, Федор не знал, что и подумать, что и сказать. А Марина — не кто, как она, — с легкой укоризной выговаривала:
— Папка-то до чего к ночи грозен… А на ферме тихоня из тихонь.
«Она-то зачем тут?..» — заметался в мыслях Федор. Спички гасли, он едва зажег папиросу. Все же сухо опросил:
— Или дорогу домой забыла?
— Мудрено ли! Темно, а провожатого нет…
— Тетя Марина сказку нам рассказывала, — призналась Танюшка, вовсе не ведая о скрытом смысле в словах взрослых.
— Мы, папа, тебя ждали, — добавил Никита.
Федор подошел ближе. У завалины, под высоким срубом дома, было спокойно, ветер посвистывал где-то высоко-высоко. Странное состояние переживал он. Вдруг улеглось раздражение, знакомый голос Марины успокоил, заглушил все то, о чем он только что думал.
