— Второй сингл… вау… Значит, альбом все-таки круто пошел!
— Ага.
Но мы ведь уже решили продолжать без него. Мы уже репетировали без него. И я испытал облегчение. Я надеялся, что Рей и Робби пойдут на это. «Не надо ему возвращаться», — думал я.
Он ведь просто захочет играть блюз, медленный, задушевный, монотонный блюз, что очень хорошо для того певца как он, но очень скучно для такого барабанщика, как я.
Я матерился про себя, пока Джим распространялся о парижской жизни. Если он вернется, ясное дело, остальные члены группы сдадутся. Даже я не смогу сказать нет. В случае его возвращения, нам до конца жизни предстоит выступать в отстойных клубах и терпеть скандалы и нервотрепку в студиях звукозаписи. Медленный спуск с великой вершины. «Не переживу», думал я.
А сам я смогу отвалить? Да. Меня не устраивает пойти ко дну в какой-нибудь пивнушке «Золотой Медведь» в компании со Старым Блюзменом. Ни за что, Хосе. Чёрт, резюмировал я про себя, по ходу разговора.
Я смогу уйти. На этот раз я таки уйду.
— Ну, ладно… Увидимся.
— Спасибо, что позвонил.
Я повесил трубку, трясясь и переводя дух. Потом я подумал, Господи Иисусе! Стоп, минуточку. Мы с Робби и Реем уже сочинили несколько классных инструментальных треков. Почему мы должны отступать? Мы же повязаны между собой. Подожди, посмотрим, что скажут остальные. Они в жизни не поверят, что он захочет делать новый альбом… в его спившемся состоянии. Я знал, что его трезвость была временной.
— О, Боже, — произнес я со вздохом.
* * *
«Джим умер», — сказал мне Робби, когда я вошел в офис Doors в восточном Голливуде. Прошло три недели, как Джим позвонил мне из Парижа. Нам приходилось постоянно сталкиваться со слухами о смерти Джима и даже с угрозами в его адрес, но по выражению серьезности и печали на лице Робби, я понял, что на этот раз это действительно случилось.
Из членов группы я был последним, кто говорил с ним. И вот, в июле 1971-го, ровно 6 лет спустя после того, как мы повстречались, его не стало — моего наставника, моего мстителя, моего друга.
Я опустился в ближайшее кресло и из моей груди вырвался глубокий вздох.
— Билл позвонил мне ночью, — сказал Рей, усаживаясь рядом со мной. — Он сказал, что ему позвонили из европейского отделения компании и сообщили, что Джим умер. Подробностей он не знает.
В своей обычной манере покровителя-благодетеля, Рей сообщил, что он взял на себя смелость отдать распоряжение Биллу Сиддонсу, нашему менеджеру, сесть на ближайший рейс в Париж и перезвонить оттуда немедленно, как только у него будет еще информация.
