— Снимите ее с меня! — слышался сдавленный голос. А поверх одного комка грязи сидел второй. В юбке. И орал: «Поехали! Ква!».
— Привыкай, мальчик, женщины они такие, — вздохнул Арнеберт.
Чародеи снова очутились в гостиной. Впереди был важный разговор. Настолько важный, что к нему готовились целый год!
— Только сейчас дошло! Почему мы не воспользовались телепортацией? — заметила Цирцея, вытирая руки кружевным платком. — Мы могли бы сразу переместиться в сад!
— Наверное, мы стареем, — вздохнул Арнеберт. Он налил себе заклинанием в кружку что-то по цвету напоминающее чай. И мило улыбнулся хозяйке.
— Да, время к нам беспощадно, — горестно вздохнул Цирцея, прикасаясь к своему лицу.
— Я смотрю, вы часто просите у него пощады, — язвительно заметил старый чародей.
Он кивнул на баночки крема, разбросанные по комнате.
— Так, на чем мы остановились? Ах, на браке! Моей внучатой племянницы и вашего племянника!
Чародейка тут же забыла о морщинах. Наскоро поправив прическу, она уселась за столик.
— Да-да-да! Нужно поженить их! А для этого они должны влюбиться! Я уже даже нашла для них поместье! Роскошное и уютное семейное гнездышко!
Чародеи посидели еще немного, обсуждая поместье и будущий брак.
— Нам пора, — заметил Арнеберт, глядя на волшебные часы. — У нас занятия! Матильда! Нам пора!
— Да-да-да! — защебетала Цирцея, поглядывая с подслеповатым прищуром на часы. — Конечно-конечно! А который сейчас час? О! Нам тоже пора заниматься! Эльсифер! Эльсифер!
На пороге стояли два мычащих комка грязи.
— Ах, все-таки вы тоже проходили заклинание немоты! Какой из них ваш? — спросила Цирцея, приглядываясь. — Так, мой, наверное, левый. Он поменьше!
— Тогда я возьму правый! — заметил Арнеберт.
Он посмотрел налипшие ветки и лужу грязи под ногами. Потом вспомнил чистенькую новенькую карету. И залпом допил весь чай из кружки, выдохнув себе в плечо.
На том и распрощались.
Карета Мастера Арнеберта вернулась буквально через десять минут. Из кареты выгрузили недовольного мальчика. Мальчик был почти чистым, зато рядом с ним стоял комок грязи с волшебным моноклем.
— Да-да! Как неловко получилось! — заметил еще один комок грязи.
Над ним парили бабочки. Издали их можно было принять за мух. Но рядом стояла почти чистенькая девочка, недовольно шмыгая носом.
— Ну теперь до … следующего года! — ответил комок грязи с «мухами».
— В следующем году я занят, — заметил Арнеберт, отряхивая заклинанием грязь с рукава.
— А через годик? — спросила Цирцея, смахивая с себя грязь веером.
