Она пришла посмотреть на него, так понял Иван, она делает первый шаг! Но - зачем? Ей нужна победа - вроде победы над первым мужем? Ей нужен мавр, которого даже не пытаются удержать? Чего она хочет? Клин клином, что ль, не до конца выбит?
Ах, ты пришла полюбоваться, как твой мавр выпендривается на манеже, думал Иван, ладно, ладно! Сейчас и мы кое-что устроим! Выпендримся!
- Хвостик, - сказал он мячу, уже стоя за кулисами перед выходом. Хвостик, мы все сделаем о'кей! Понял?
Чужая музыка кончилась, началась своя. Иван сосчитал до четырех и побежал на манеж вдогонку за булавами.
Был в бархатной книге один трюк - просчитанный, продуманный, но еще ни разу не попробованный - поворот с семью мячами на триста шестьдесят градусов. На сто восемьдесят - это Иван освоил, на триста шестьдесят даже не приступался.
Но он знал за собой одну странную вещь. Когда он начинал репетировать новый трюк, тот в самый первый раз удавался прилично, неприятности начинались уже потом. Значит, что - главное? Главное - повыше отправить мячи и не залететь вбок на стремительном повороте.
Майя, единственная в зале, уже знала - что это такое и как оно невероятно. Более того - знала, что Иван это запланировал на будущий год. Так получайте же, мадам!
Иван работал отчаянно. Булавы и кольца изумлялись, но слушались. Мячи - помогали! Они знали, что такое - дьявольский всплеск гордости. И Иван знал, что они не подведут.
Завалив трюк на представлении, артист обязан его повторять до удачи. Это - закон. Людей, преступивших его, Иван не уважал. И понимал, что гордость гордостью, а ударь в глаза какая-нибудь дурацкая лампочка под самым куполом - и прощай, поворот... Но было и другое - номер шел слишком удачно, нужен был удар по нервам, чтобы удача из привычки опять стала победой. Нужен был рывок...
Красное облако зависло, колеблясь, над головой. И сквозь него под самым куполом обозначилась женская фигура в длинных складках царственной мантии, с силуэтом младенца, в ниспадающих, безупречно круглых завитках прозрачно-золотых волос. Сквозь фигуру на Ивана шел сверху свет... точнее, шел сквозь ее несуществующее, будто вырезанное из картины или витража ножницами, лицо...
Облако метнулось вбок, фигура обозначилась яснее. Шевельнулись складки - как будто она незримыми в рукавах мантии ладонями и еле заметным жестом опять собрала облако вместе. Ивану почудилось, что там оно и останется. Он испугался - что же тогда делать без мячей посреди манежа? Но блики на складках уже опять были дежурными лампочками под куполом... но мячи уже возвращались в цепкие руки...
