– О чем ты говоришь? – спросил я, но уже начинал догадываться.
– Это ведь я дал ему снюс. Он всегда считает себя хуже других. Я хотел, чтобы друзья его приняли…
Ну и ну, оказывается, и в одиннадцатом классе школьники остаются детьми, а мышление все такое же инфантильное и поверхностное, как у пятиклассника. Мне хотелось сказать ему то, что говорят все взрослые в подобной ситуации. Гадость, которую они употребляют, – настоящий наркотик, а для растущего организма – яд. Никогда не знаешь, как он подействует на тебя. И это не лучший способ, чтобы завоевать авторитет, а если твоя популярность среди друзей прямо пропорциональна выгоде, которую они стремятся извлечь из общения с тобой, то таких людей нельзя считать ни друзьями, ни даже товарищами. В таком возрасте нужно думать о выпускных экзаменах и поступлении в хороший вуз, о будущей профессии, где проявятся лучшие твои способности… Я хотел оказать многое, но выключил внутреннего «зануду» и промолчал.
– Почему ты решил рассказать мне? – сухо спросил я.
– Потому что я так больше не могу… Мне плохо. Я не знаю, что это такое…
– Наверное, совесть.
О раскаявшемся грешнике у Господа Бога больше радости, чем о праведнике. И хотя я не Бог, а Антипов не грешник, учитель все-таки тоже счастлив, когда ученик встает на путь исправления.
После этого случая я и пошел к Громовым, чтобы вернуть блудного сына и заставить его сердце гореть страстью от возможности заниматься любимым делом. Оказалось, что на слово «гитара» для мамы Сережи наложено табу, и я не знаю, в чем дело, но все-таки не могу смириться. И снова убедился, что поступаю правильно, увидев, как мой отъявленный хулиган с нежностью, немного неловко, с благоговейным страхом перебирает струны старенькой гитары, которую я отыскал в кабинете музыки. Поцарапанная, пыльная, расстроенная, она оказалась абсолютно никому не нужной. Почти. Через полчаса Громов вдохнул в нее новое звучание, и гитара неожиданно заиграла – звонко, послушно, с силой, как будто только и ждала момента, когда ее коснутся шершавые пальцы юного мастера.
– Я даже не знал, что моя мелодия не такая плохая, как выходит в приложении на телефоне, – поделился мальчик, и я впервые увидел его сияющую улыбку. Его руки заметно дрожали от перенапряжения, а на подушечках пальцев выступила первая кровь.
– Кто бы мог подумать… У меня снова будут мозоли, – не переставал восхищаться он.
– Люблю музыку, а сам играть не умею. Вот и завидую хорошим музыкантам белой завистью, – подмигнул ему я. – Пойдем пить чай, тебе нужно отдохнуть.
