Яшин снова оставил свой след (он мои сочинения выучил наизусть, что ли?):
Ты прав, друзья Громова боятся его до тех пор, пока он выглядит сильным. Но стоит проявить слабость – и кто же останется? Кто встанет на его сторону, Егор?
20 марта
Я вышел из ванны с махровым полотенцем на плечах. Ссадины на лице начали заживать, но, возможно, останутся шрамы. Мама как-то неловко улыбнулась, и я сразу же понял, что у нас гость.
– Егоша, к тебе пришел твой друг. Он не допил чай и сказал, что подождет на улице.
Я быстро натянул рубашку и влез в домашние штаны. Что это еще за друг такой? Вику она знает, Евгения Леонидовича вряд ли назовет другом… Нечаянная мысль обожгла меня, и на лице, наверное, выступили красные пятна. Так сильно стучало мое сердце, потому что на мгновение я поверил, что это была Саша!
Не помню, как в одних тапочках проскочил все девять этажей. А вдруг лифт застрянет, а она меня там ждет! Замерзнет…
Но во дворе уже никого не было, я, наверное, с полчаса колесил по улице в надежде, что она где-то рядом, и поникший, измученный вернулся домой.
– С ума сошел! У тебя же будет воспаление легких! Бегает по улице в одних тапочках да еще и с мокрой головой! – запричитала мама.
– Когда она ушла? – охрипшим голосом спросил я.
– Она? – мама заметно растерялась. – Ты о ком?
– Ты говорила, что ко мне пришел друг…
– Так ведь это был мальчик! Симпатичный такой, но какой-то потерянный. И еще все время за что-то извинялся. Вы разве не встретились?
Я не дослушал и ушел к себе, громко хлопнув дверью. Пусть воспаление легких. Пусть я вообще умру. Саша снова ко мне не пришла.
8
Классный руководитель – уникальная личность, он должен нести ответственность даже за любые неосторожные мысли в головах своих учеников. Да-да, чтение мыслей – это не суперспособность, а наша прямая обязанность.
Если бы мне очень сильно не нравилась такая сумасшедшая жизнь, я бы давно уволился, но… Все дело как раз в этом слабеньком «но», которое почему-то становится определяющим.
Свой воскресный вечер я постоянно провожу у Скворцовых, все еще надеясь, что мой философ вернется. И хотя он надевает пуленепробиваемый жилет, когда разговаривает со взрослыми, я все-таки вижу, чего ему больше всего на свете хочется. Хочется сесть за свою последнюю парту. Хочется смотреть на корявый дуб из школьного окна. Хочется наблюдать за тем, как меняется лицо Саши Протасовой, когда она улыбается или смеется. У Егора прекрасная семья: очень вежливая и улыбчивая мама, немного робкая, легко краснеющая, обожающая своего сына, но вынужденная сдерживать свои чувства, чтобы не вызвать раздражение у подростка. Отец – всегда немного уставший, очень спокойный, с печальной улыбкой и колючим, небритым подбородком. Он мало разговаривает и больше приглядывается к собеседнику, но мне предложил даже сыграть в шахматы. Иногда я засиживаюсь допоздна, потому что в этой небольшой квартирке без ремонта с кое-где ободранными обоями так тепло и уютно, а дома – пустынно, одиноко и брр… иногда страшно.
