Я прижимаю своего плюшевого мишку к груди так крепко, что уверена, что задушу его.
— Они просто нуждаются в помощи, принцесса. — папа присаживается передо мной на корточки. — А теперь возвращайся в свою комнату.
— У них нет плюшевого мишки, — говорю я.
— Нет, у них нет, — с грустью говорит папа.
Я хмурюсь, слезы наполняют глаза.
У каждого должен быть плюшевый мишка. Моя любимая игрушка. Папа подарил мне ее, когда мне было три годика, и я никогда не хожу без нее. Он мой спящий приятель и друг. Мы вместе устраиваем чаепития.
Но папа говорит, что они нуждаются в помощи, так что мишка им нужен больше, чем мне.
— Вот, — предлагаю я им игрушку. — Он поможет вам. Позаботьтесь о нем, хорошо? Он не любит мерзнуть и не любит плавать.
Тот, у кого глаза посветлее, берет его у меня из рук с застенчивой улыбкой.
Мой взгляд падает на их колени. Они красные и окровавленные.
— Папочка! Они ранены!
Я со вздохом возвращаюсь в настоящее. Я смотрю на сцену перед собой выпученными глазами.
Мой взгляд мечется между мишкой, Ноксом и Тил.
Сердце почти перестает биться, когда я прищуриваюсь. И у Нокса, и у Тил на правом колене выцветшие горизонтальный шрам. Точно такой же, как шрам, который остался у Илая после падения с велосипеда.
Это они.
Нокс и Тил первые, кому причинила вред ма.
Мы с Эйденом не единственные выжившие.
Эльза
Во время завтрака на следующий день я держусь особняком и почти не прикасаюсь к еде.
Обычно я бы участвовала в разговорах Нокса, но сегодня я даже не могу смотреть ему в глаза.
Не после того, что я вспомнила вчера.
Папа и Агнус говорят об акциях и FTSE 100. Нокс сдался, что его никто слушает, поэтому просто играет с едой Тил. Она пинает его под столом, звук эхом разносится по столовой. Он воет, будто его убивают.
Интересно, кричал ли он тогда, когда ма порезала ему колено?
Нет.
Если я позволю этим мрачным мыслям овладеть мной, то не смогу функционировать. Я бы не спала всю ночь, прижимая колени к груди, как делала прошлой ночью.
Я продолжаю держать голову опущенной, чтобы ни Тил, ни Нокс не могли увидеть мои разгоряченные щеки или покалывание на коже.
Может ли земля разверзнуться и поглотить меня?
Как бы это было, если бы Эйден сидел сейчас рядом со мной? Во-первых, ему не было бы стыдно. Во-вторых, он знал бы, как справиться с этой ситуацией.
Черт бы тебя побрал, мозг. Разве мы не должны блокировать его?
Прошло всего три дня с тех пор, как я видела его в последний раз. Это значит, что он и его гребаная помолвка свежи в моей памяти.
