— Мы будем говорить только по-английски, хорошо? — он торжественно пообещал.
Я уставилась на него, наконец-то определив, что именно в Данте Сальваторе заставляло меня чувствовать себя неуютно.
Он был совершенно искренним.
В его превосходстве, в его обаянии, в его заботе.
Он полностью посвятил себя этому моменту, тому, что было в центре его внимания. Находиться в центре его внимания было все равно, что стоять обнаженной, лишенной всякой защиты, которую я тщательно создавала двадцать семь лет.
— Хорошо, сажусь, — натянуто ответила я, скрестив ноги.
Взгляд Данте сразу же переместился на край непрозрачной ленты на верхней части моих чулок до бёдер. Я расстегнула их и одернула черную кашемировую юбку еще ниже.
— Ты ворвался в мой дом, чтобы сказать мне это?
— Мы не занимаемся делами за обеденным столом, — предупредил он, хотя и послал мне лукавую ухмылку.
Это было вековое правило, которое знала даже я, будучи лицом, не принадлежащим к мафии.
— Я бы предпочла, чтобы мы продолжили. Ты посягаешь на мои планы на этот вечер. — я холодно изогнула бровь, потянувшись за сушими из тунца.
Мой желудок тихо урчал, напоминая, что я съела только половину яблока за завтраком.
— Ой? — слово было поглощено смешком. — Горячее свидание?
Я посмотрела на него сверху вниз, отправляя в рот кусок нежной рыбы и слегка мурлыча, глотая ее. Не было никаких причин, по которым он должен знать, что моим самым горячим свиданием с тех пор, как Дэниел оставил меня, были бокал вина, коробка любимых французских шоколадных конфет и эпизод Настоящей Крови[4].
— Возможно.
Руки Данте, ладони, покрытые мышцами, выглядели слегка нелепо, держа в руках тонкие палочки для еды, но он маневрировал ими как профессионал, выбирая острый ролл с лососем.
— Тогда я настаиваю, чтобы мы поговорили об этом. Козима намекала, что тебя… не интересуют мужчины.
Я подавилась кусочком суши, болезненно вдохнув васаби. Спокойно, с горящими глазами, Данте протянул мне нетронутый бокал красного итальянского.
Я посмотрела на него, выпив, и вздохнула с облегчением, когда жжение в горле ослабло.
— Меня очень интересуют подходящие мужчины, — поправила я его более хрипловатым голосом, чем обычно, грубым от приступа кашля. — Мужчины чести и достоинства. Я не виновата, что это редкая порода.
— Интересно, дашь ли ты любому мужчине шанс доказать свою ценность? — задумался Данте.
Слова не были недобрыми, но все равно ранили. Поздно ночью, лежа в огромной кровати, которую я когда-то делила с ним, я задавалась вопросом, дала ли я Дэниелу должного шанса быть самим собой со мной, чтобы доказать, что каким бы он ни был, он может быть прекрасен для меня.
