. Недаром в глазах поэта-революционера Лавров –
…учитель родной,
В тяжелые годы измен и сомнений
Один не поникший могучей душой
[117].
И вот такого-то рыцаря революции Ткачев в своей брошюре третирует как человека, примазавшегося к революционному движению, и всенародно объявляет его врагом русской революции, работающим, – хотя бы и не сознавая того, – на пользу III отделения. Ткачев не жалеет резких выражений по адресу Лаврова. Для Ткачева Лавров – «человек, принадлежащий к поколению „отцов“», стоявший всегда «особняком от молодого поколения», «постоянно державшийся около лагеря журналов с несомненно реакционной окраской», «никогда ни в теории, ни на практике не занимавшийся революционным делом», «по всем прецедентам – мало внушающий к себе доверие как к революционеру» и притом «некомпетентный в решении вопросов революционной практики, лежащих вне сферы его обычных умственных занятий». «Вы, – говорит Ткачев, обращаясь к Лаврову, – половину своей жизни служили на службе у русского правительства, получая от него чины и награды»; «вы никогда не мешались в „политику“»; «вы всегда держались в стороне от всех наших революционных кружков»; «вы стояли под знаменем, служившим символом рутины»; «ваши настоящие заявления слишком резко противоречат всей вашей предшествовавшей жизни»; «сквозь ваши революционные фразы сквозит далеко не революционное содержание»; «вы не верите в революцию и не желаете ей успеха»; «то, что вы называете революцией, совсем не революция»; «философ, постепеновец, либерал, верующий в прогресс», «вы обманываете себя и читателей, заменяя слово прогресс словом революция; ведь это шулерство, ведь это подтасовка!»; «вы хотите отвратить молодежь от ее революционной деятельности»; «прямой интерес III отделения состоит в том, чтобы проповедывать идеи вашей революции»… И много еще неприятных слов наговорил Ткачев Лаврову.
Резкость Ткачева может привести в полное недоумение современного читателя. Недаром биограф Лаврова П. Витязев, по его собственному выражению, «поставлен втупик» открытым письмом Ткачева и находит, что сделанная последняя характеристика Лаврова «слишком далека от подлинной действительности»[118].
В чем же дело? Чем вызваны и как объясняются нападки Ткачева на Лаврова? Было ли их столкновение частным делом двух несошедшихся характерами революционеров или же оно имело более общий и значительный смысл? Вопросы эти имеют немаловажное значение в истории русской революционной мысли. Однако для того, чтобы правильно оценить позицию, занятую Ткачевым в споре с Лавровым, и, в частности, чтобы понять резкость его нападок на Лаврова, необходимо при рассмотрении вопроса об их взаимоотношениях установить правильную историческую перспективу. Без этого мы Ткачева не поймем и останемся в том тупике, в который попадем при первоначальном ознакомлении с его письмом. В частности для этого необходимо забыть все то, что нам известно о последующей жизни и деятельности Лаврова, и взять только тот период его жизни, который был известен Ткачеву во время писания им открытого письма. Предусмотреть, какими путями Лавров пойдет дальше, Ткачев, конечно, не мог; он неминуемо должен был судить о Лаврове исключительно по прошлой его деятельности, брать Лаврова таким, каким он был до весны 1874 года, когда вышли в свет «Задачи революционной пропаганды в России». То же самое надо делать и тем, кто берется в настоящее время за чтение этой брошюры.
