А я, с тобою сидя вместе рядышком,
>35 О всех твоих узнаю злополучиях
И, право, полегчает самому тебе,
Коль ты откроешь мне свои мучения;
Да и меня, Клеандра заключенного,
Наверно этим ты утешишь в горестях:
>40 Ведь не один же ты попал сюда в тюрьму.
Иль не был ты и перед этим пленником
И не палила душу страсть любовная?
Но и Клеандр ведь не был страстной чужд любви
И не попал в темницу до того еще,
>45 Как был охвачен думами любовными,
Отведав бед, какими ранит нас Судьба,
Любовною опутав сетью крепкою.
Страдаешь? Сострадаю. Плачешь? Плачу я.
Тоскуешь? Я тоскую: по красавице,
>50 По Каллигоне, у меня похищенной.
— Клеандр, сердечный мой спаситель в горестях, —
Харикл ему ответил, — кто послал тебя
Из олимпийцев мне на утешение?
Но о своих печалях ты поведай мне:
>55 Послушать надо преждезаключенного,
А там послушай и меня, соузника.
— Скажу тебе, Харикл, мне Лесбос родина,
Родителей почтенных, славных отпрыск я:
Сын я Кидиппы и отца Каллистия.
>60 Я жил в соседстве с Каллигоной юною,
От глаз мужских хранимой дома тщательно
И запертой в покое женском внутреннем.
О красоте ее (а видеть я не мог)
Тайком сказали мне ее прислужницы.
>65 Признаться в этом мне, Харикл, не совестно,
Раз ты страдаешь тем же, чем страдаю я.
Когда ж проворных одарил я вестников,
То Каллигону увидать хоть мельком мне
Случилось без уборов у окна ее,
>70 И был пленен я девы юной свежестью
И красотою истинно небесною,
Молвой повсюду громко восхваляемой.
Клянусь Эрота я вооружением,
Харитами клянусь я (горе мне!), Харикл!
>75 Когда б Дросиллы ты не знал, сказал бы ты,
Что мать ее Селена, Гелиос — отец.
Сердца взглянувших обращала камнями,
Идущих мимо поражала стрелами,
А на смотрящих и смотреть не думала,
>80 Но всех воспламеняла чистой прелестью.
Была дитя, ведь, и дитя невинное.
Она и старцев, вялых от преклонных лет,
Влекла красой к любовным наслаждениям,
А не одних лишь пылких, бодрых юношей.
>85 Любови воплощенье, бога Солнца дочь,
Красы отцовской точное подобие,
Иль даже Солнца самого прекраснее.
Звериное отродье, ты, Эрот, решил
Разбить мне сердце, в клочья растерзать его!
>90 У львицы ты, наверно, молоко сосал,
Иль припадал ты к вымени медведицы.
И, лишь взглянул я, сразу стал я сам не свой:
Пошло все кругом, затомила страсть меня,
Я растерялся, замер, был без памяти.
>95 И ведь не только страсть меня тревожила
(Терзал меня жестоко не один Эрот),
Но и любовь к невинной этой девочке
И жалость к ней, так строго охраняемой.
Я был готов, — мне б только поцелуй один, —
