Со всем народом идя, мы приблизились
>110 Ко сторожу платана и святилища
И, возложив дары, мы все уселись там,
Откуда видеть можно было властную,
Губительную сердцу прелесть девичью.
Привык, как видно, ведь Эрот неистовый,
>115 Младенец древний, старше даже Кроноса,
Как через створки двери проникать в глаза,
Воспламенять утробу, сердце распалять
И мучить прямо до смерти влюбленного.
И вот, усевшись под самим платаном, я
>120 Среди своих, любезных мне, ровесников
Стал угощаться яствами отборными,
Не ведая, что для меня, несчастного,
Вся эта паша радость и веселие
Внезапно обратится в горьких слез ручей.
>125 Однако же с друзьями веселились мы:
Ведь сердце наше в радости не ведает,
Какие беды угрожают в будущем.
И все я слушал шутки их любовные,
И первым делом песенки игривые.
>130 Особенно один из нас, пирующих
Такие ловко отпускал там шуточки,
Смеясь над девушками пробегавшими
И над толпою женщин взрослых пестрою,
Оттуда и отсюда проходившею.
Первый рассказ
>135 «Вчера, горя от жажды, я хлебнул воды
(Идти случилось мне тогда по улице)
И всласть напился ею, словно нектаром.
Вчерашнее припомни: напоила ты!
Но тут крылатый и неустрашимый бог,
>140 Эрот, стрелой из лука всех сражающий,
Скользнул мне в кубок, обернувшись мошкою
Глотнул я, бедный, и забилось тотчас же
Щекоткой крыльев сердце раздраженное,
И с той поры (о горе, о мучение!)
>145 Меня он щиплет и кусает: тяжко мне.
[16] Но все-таки смягчился наконец Эрот,
Владыка смертных, жалости не знающий.
Ведет меня к тебе он, ведь одна лишь ты
Укус и раны исцелишь сердечные,
>150 Ведет меня к тебе он: обними меня,
И нечего бояться, обними скорей!»
Тут и другой, не медля, начал вслед за ним:
Второй рассказ
«О горе! Деву, что на плясках Вакховых
Блистала раньше красотой небесною,
>155 Не уступая и Лаиде прелестью,
[17] Недуг терзает тяжкий. О проклятие!
Смотрите: вся в морщинах кожа нежная.
О ужас, ужас! Где вы, силы прежние?
Да проходи ж ты, слабость ненавистная!
>160 Не только тело пропадает женское,
Но и толпа с ним вместе всех поклонников!»
[18]Затем другой поведал то, что видел он:
Третий рассказ
«Глаз не поднимешь, милая, на милого,
Когда проходит мимо твой возлюбленный,
>165 А закрываешь ты себе лицо и грудь,
И поясок свой подобрать стараешься,
И на земле узоры всё какие-то
Своею ты выводишь нежной ножкою.
Стыда всё это знаки, но к чему они?
>170 Чужда Эроту робость, и Киприде стыд.
Но если так стыдливость почитаешь ты,
Ты хоть кивни и этим осчастливь меня».
[19]Тогда другой воскликнул громким голосом:
