— Я…я… — дрожащим голоском произносит, — не могу осознать, что вот так…это хорошо…
Произносит только это, а затем ее ладонь накрывать свой живот, где теперь я внутренним драконьим зрением отчетливо вижу, как пульсирует новая жизнь.
— Это отлично, Рани, — в покровительственном жесте оглаживаю ее коленку, — и драконица твоя жива, все у нас будет хорошо.
Прислоняюсь лбом к ее лбу и целую в губы.
— Она… — сглатывает с опаской и страхом в глазах, — точно жива? Ты чувствуешь?
Голос пропитан такой надеждой, что у меня щемит в сердце. Словно иголкой укололи в самое чувствительное место.
— Да, точно жива и в полном порядке, — улыбаюсь ей, не давая повода усомниться в своих словах, — это защитная реакция плода, драконицам нельзя оборачиваться во время беременности, иначе это грозит выкидышем. Так что мудрые звери полностью блокируют доступ к себе.
Ее глаза из потухших постепенно наполняются вкусом к жизни, что я так давно не видел. Уголки ее губ дергаются, словно она пытается улыбнуться, но тут из ее глаз начинают течь слез.
— Птичка… — растерянно смотрю на нее, беру за руки.
— Это от счастья, Рагнар, — поясняет она и прикладывает ладошку к моей щеке, успокаивая тем самым и меня, и моего дракона.
Прикрываю глаза и впервые за долгое время наслаждаюсь. Между нами все в порядке, а весь остальной мир со своими проблемами, какими бы глобальными они ни были бы, подождет.
***
Утром следующего дня, на рассвете, мы прощаемся с приютившим нас отверженным, и движемся на запад, к выходу из пустоши. Лес, по которому мы идем, обманчиво приветлив, светл.
— Это точно мертвая зона? — спустя несколько минут спрашивает Рани, не отходя от меня все это время ни на шаг. — Здесь все так красиво и…свежо.
Хмурюсь, оглядываясь по сторонам. Не припомню, чтобы в описаниях этой территории говорилось, что здесь есть что-то настолько живое. Стискиваю зубы и корю себя за безалаберность.
— Ни к чему не прикасайся, — прижимаю девчонку к себе, цепко смотрю по сторонам, но ничего подозрительного не вижу, — это Лес Миражей. Черт, как я сразу не догадался.
А все радость и благодать, опоясывающая мою душу. Потерял бдительность, забыв, что сейчас не время и не место.
— То есть это обманка? Ничего нет? Тогда… — шумно сглатывает она, с тревогой крутя головой, — а как…
— Тихо! — шепотом прошу ее помолчать, а затем навостряю уши, слыша чье-то приближение.
Клекот, звук движения крыльев. Присаживаюсь сам и помогаю Рани. Сверху мимо нас пролетает стая оголодавших падальщиков. Черт, черт.
