Палатку, даже и отличную, с двойным «полом» и печуркой, учитывая, что мороз закручивал под сорок, назвать добротным жильем было, может, и рискованно, однако именно она служила началом оседлости. Ее-то и разбили прежде всего на том месте, которое на походной карте Карданова было помечено многозначительным красным крестиком.
— Здесь будет город заложен! — воскликнул Дима Преображенский, и эти гордые слова поэта прозвучали вовсе не тривиально и не слишком пафосно, ибо соответствовали истине.
Дел было по горло. Десантники превратились в лесорубов. Уже на второй день расчистили площадку для посадки вертолетов, а на следующее утро начали прорубать просеку на Тунгу, к месту строительства газового промысла, и к реке, по которой с весны пойдут грузы.
С просеки Виктор прибежал в палатку, чтобы передать РД — радиодепешу — о готовности вертолетной площадки и связаться со второй группой десанта. Она шла следом на вездеходах и тракторах, волоча жилые вагончики. Группу вел главный инженер управления Гулявый. По радио его голос сквозь эфирные шумы, шорохи и писки показался Виктору тоненьким, каким-то ненадежным. Однако все в группе шло хорошо, через два дня она должна была прибыть на место.
— Значит, порядок,— сказал, выключая рацию, Слава Новиков: он уже знал, что это любимое словцо комиссара.
— Порядок,— машинально откликнулся Виктор, роясь в рюкзаке.— Бритву мою не видел?
— Пьянков же брал... Вот она.
Устроившись поближе к окошку, Карданов при мутном свете вгляделся в зеркальце. Лицо заросло длинными и редкими волосами. «Еще денька два не побриться, и будет, как у того ханта»,— с усмешкой подумал Виктор.
Они набрели на него вчера, когда с Лехой Новожиловым отправились осмотреть окрестности. Новожилов зашел в палатку сменить портянки. Сопя, навертывал он их на ноги, изредка косясь на комиссара.
— На разведку пойдем? — спросил Виктор.
— Какую разведку?
— Посмотреть вокруг.
Новожилов только пожал плечами: дескать, если надо, чего тут спрашивать!
Было тихо. Лишь иногда от мороза потрескивали деревья да поскрипывал под лыжами снег. Новожилов сначала отставал, потом втянулся, пошел хорошо, даже принялся напевать что-то себе под нос.
Лес оборвался внезапно, перед ними лежала гладкая, почти прямоугольной формы заснеженная поверхность — то безымянное озерцо, на берегу которого и намечалось строительство поселка.
Недалеко, под вывороченным бурей корневищем, трепыхался костер. К поваленной сосне были приткнуты широкие, подбитые оленьими шкурками лыжи. Возле сидел старый хант. Блеклыми, слезящимися глазами старик посмотрел на парней, вынул изо рта трубку и покивал, приглашая к огню. Темного окраса остяцкая лайка приподнялась, склонила голову набок и радушно вильнула хвостом.
