То, что я увидел, я никогда не смогу понять, и забыть тоже не смогу. Мне часто видится это во сне. Я не могу описать словами, в греческом языке нет таких слов, и в гутонском языке нет. Наверное, об этом можно было бы рассказать волшебными рунами, но я не знаю тех рун. Мы поднялись на холм и увидели долины, лежащие внизу. Долины ворочались, копошились, как осиное гнездо. Были видны люди, лошади, быки, свиньи, овцы, собаки, катились повозки, ставились хижины и шатры, горели костры. Я подумал о том, что каждый из воинов или животных, там, внизу, думает о себе, что он гутон, или бык, что его зовут Бальво, что у него есть жена и дети, что он сам пришёл или его привели вожди, что он имеет свою волю, свою жизнь и получит свою смерть как награду, но всё это вместе – змей Эрмунганд, который стягивает края земли, а каждый человек, или животное, или даже вождь – только блестящая чешуйка на теле змея, шевелящегося, ползущего кольцами в долине. Не было у нас никогда своей жизни, но и смерть не придёт, потому что всегда существовал и останется только змей, а чешуя опадает и нарастает заново, как листья дуба, который стоит три сотни зим, похоронив у своих корней бесчисленные народы листвы, но каждую весну зеленеет заново, словно не было ни смерти, ни холода, ни долгой снежной зимы. И никогда не понять нам, зачем всё это и куда движется змей. Боги знают больше, чем мы, но даже боги не всё знают, даже они не видят ни дерева, ни змея. Человеку остаётся только закрыть глаза и лететь вниз. И мы спустились в долину.
Мы поставили кольцом свои повозки, разожгли костры. Гутоны отдыхали, готовили пищу, пили, играли, пели. То же было и в остальных лагерях. В долине собрались многие племена гутонов, и грейтунги, и тервинги. Здесь были гепиды, герулы. Были карпы, певки. Были многие племена, чьих имён никто не слышал, не знал. Были говорившие на непонятном языке сарматы. Были анты, которых не понимали ни сарматы, ни мы. Никто не смог бы даже составить список племён, даже простой перечень, как в торговых делах, когда мы описывали прибывшие на корабле товары. Было совершенно немыслимо, как все они смогли одновременно узнать, собраться, договориться о выступлении единым походом. Вождя у долины не было. Поход собирался советом вождей и старейшин всех восточных племён. Алрих взял пару воинов, взял меня, и мы отправились искать этот совет. Алрих сказал мне: «Ты, Бока, умный человек, ты торговец и книжник. Будешь помогать мне думать. Я хорошо умею рубить мечом, но плохо умею говорить и считать. Когда будут делить тяготы войны или добычу, то могут меня обвесить: переложить в мои корзины одного и недоложить другого». Я ответил вождю, что понял его. Моё знание греческого могло пригодиться, ведь некоторые народы не понимали друг друга, но в каждом племени можно было найти толмача, понимающего по-гречески.
