Пришлось брать трубку, испытывая дополнительные неудобства…
Как на зло, на гитарном чехле оторвалась одна из лямок, и теперь приходилось носить инструмент, то и дело балансируя, подтягивая, упреждая от соскальзывания с плеча, а то и просто в руке, долбя гитарой по ногам, а ведь еще и стульчик этот… Слетающий с другого плеча… Давным-давно стоило купить новый чехол, но денег на него было жалко.
— Нет, Захар. Я не могу вечером встретиться. Я сейчас с ребятами буду… Да… Да. Именно, Захар… Я же объясняла уже. У нас рас-пи-са-ни-е. Желающих играть здесь много, мы гугл-форму заполняем. И если сегодня свои три часа не используем — завтра просто так прийти не сможем. Только через неделю.
Подчас собственная покладистость раздражала и саму Аню, но поделать с собой она ничего не могла. Вот так ее воспитали. Вот такой у нее был характер.
Чесать по тротуару, лавируя между людьми вместе с гитарой и складным рыбацким стульчиком, нервничать из-за того, что она снова опаздывает и заставляет всех ждать, а еще выслушивать от Захара, как она неправа, что занимается всякой дурью…
Дурь — это выступления их коллектива. В основном они просто играют в подземном переходе в центре города, когда получается забить время. По вечерам или в выходные. И вроде бы понятно, что парень, пытающийся ухаживать, хотел бы, чтобы его почти девушка (или уже совсем девушка, Аня пока так и не разобралась, можно ли считать месяц прогулок-свиданий и десяток поцелуев отношениями) проводила это время с ним, а не «развлекая бомжей и хипстеров». Но Аня…
Откровенно говоря, предпочтение в данный момент отдавала именно этому занятию.
Захар ей нравился — он был умным, красивым парнем, умел ухаживать, очень мило улыбался… Но все чувства, которые он в ней вызывал — какой-то дружеский трепет. И страх… Огромный страх сделать больно своим категорическим отказом.
Именно поэтому Аня и согласилась на первую прогулку с ним, именно поэтому, иногда откровенно скрипя сердцем, шла на следующие.
Девятнадцать ведь… Давно пора встречаться, влюбляться, пробовать, ощущать что-то… А у нее все как-то не складывалось. Аня не знала, почему так, иногда думала, что это какая-то ее врожденная проблема — нет в ней способности испытывать сильные чувства к посторонним людям. Не к бабушке с дедушкой, а к кому-то вне их семьи. Становилось очень грустно… И очень хотелось убедиться, что это не так.
Но с Захаром, к сожалению, пока не получалось. Он все хотел большего, а Аня… Кажется, и этого-то не хотела. Куда уж больше-то?
