но аще мене послушаеши, “лицу твоему помолятся богатии
людстии”».
[425]Отвеща: «Обещах, ти ся, овца бо есмь словеснаго ти стада и к тобе прибегох, доброму пастырю, взищи мене заблужьшаго и целуй мя от лобзаниа уст его».
Вижь порядниих словес слугу и не мните мене кроме Святых Книг сих вземлюща. Аще быхом обет постризаниа нашего схранили, то не токмо грехов оцещение, но и земную честь приали быхом, якоже святии ваши отци и чюдотворци, имже цари и князи падше поклонишася, но и в небеснем царствии видели быхом Божие лице; сиречь, елико быхом в молитве просили и скоро сугубо прияли.
Обаче и еще стоящаго въпрашает, глаголющи: «Аще пастух еси, «не остави мене, ни отступи от мене»,[426] яко скорбь близ, слышах бо Исаию о тебе глаголюща: «И тъ яко пастух, упасеть стадо свое и в руце свои сбереть агньца и в утробе имущая утешить»[427]». Се новоосвященных мних аще не словеса, то мысли. Держаще бо ся обета и слабости не одолевше, святыне просят, Писаниа почитающе, бес подвига велять Богови спасти я. Не бо разумеемь Павла глаголюща: «Бес подвига никтоже венчаеться».[428] Никто же бо спя победит, ни лений ся спасти можеть.
Обаче нераскаянни суть Божии дарове; послух бо сих на небесех верен Господь наш Исус Христос, иже туне спасаеть мнишьскый чин, сам бо за ны молится, глаголя: «Отче святый, не о мире молю, но о сих, яже дал еси мне, съблюди а во имя твое; да идеже буду и аз, ту и си будуть съ мною, никтоже от них погибнеть, токмо сын погыбелный!»[429]
Си же имущи обещаня, о, мниси, подвизайтеся! Подобает же и в нынешних апостолех Июде быти, но кождо вас съблюдеть себе; не продадим Божия Слова на лъжи, крадуще, грабяще, обидяще, на игумена злое мыслящи, клятвою ся оправдающе; ниже распнем Христа, недостойне приступающе к причастию Святых Таин, нъ о всех себе съставляюще, по апостолу, яко Божия слугы, въ трьпении мнозе свое сдевающе спасение.[430] Яко же бо кони, текуще в стаде, друг другу ретящеся, приспевають, тако и вы ревнуйте святых отець подвигу и друг друга приспевайте в алкании, и в бдении, и в молитвах, в служебных трудех, да не раслабевше обьядениемь, и пьяньством, и плотскыми похотми да не в адьстей устанемь пустыни и тамо геоньскыми растерзани будем зверми и яко толща земная телеса наша просядутся, огнем мучима, и расыплются кости наша при аде.[431] Но вперите си разумнеи криле и възлетим от губящаго ны греха! Възмем от Книг пищу и рьцем с Давыдом: «Коль сладка гортани моему словеса твоя, паче меду устомь моим».
