Мучителю же уже ответъ давшу на добляго синглитика Феодора, яко: «Сътворившу волю каганову и влъхвом последовавшу, кусту же и огню поклоншуся, пред лице мое да внидетъ Феодоръ, — глаголаше мучитель, — и от насъ чести да насладится, наследникъ бывъ господьству господина своего, и властию его почтется, и княжениемъ да венчанъ будеть от нашеа десница. Презирающа же повеление наше и небрегша яже от насъ благодати, нашеа милости да отпадеть: теми же искусився преже, имаже и великий князь Михаилъ, муками, и смерти да предасться».
Сиа же великому Феодору яве сътвориша, и что убо къ сим аще наведет подвижникъ, ожидаху послании. Тъй же светлою душею и свободным гласом въпиаше: «Да увесть каганъ, яко Феодоръ, съветникъ сый господина своего князя Михаила, и славе его безъследникъ быти зело желает, — не убо въ Орде и Чрьнигове, работаа Батыю, но вышьши земля, въ самых небесех, въ иже тамо славе предъстояти Цареви царемъ и Господу господемь Исусу Христу, Владыце всехъ, съ княземъ своимъ Михаилом, идеже онъ ныне есть. А еже влъхвом последовати сквозе огнь, кусту же и солнцу поклонитися — не буди мне и всякому христианину, единою та оплевавшу истинному богочетцу. Привременную же, паче сънную, славу и честь — емуже хочеть, да дасть. Много бесчестие есть ведущу вечную славу и честь, мимотекущею мечтатися! Христианинъ есмь и Пресвятыя Единосущьныя Троица поклонникь! Еже хощете, творите!»
Сий слышавше сквернии татарове священный гласъ великаго Феодора, бесни бышя гневом, яко зверие, от ярости устремишяся на нь. И въсхытивше его, сквръныя своя рукы нанесше на святаго, без милости мучяхуть и плоть ему съдробишя, землю же под нимъ кровию напоишя, таже наконець главу его отсекошя. Сице и доблественому Феодору течение съвръшися: въ следъ князя своего великаго Михаила къ Христу въстече, и тоя же славы, якоже въжделе, наследникъ бысть, изрядный победитель на диавола явлься.
Телеса же святою добропобедную мученику суроваа варварскаа рука в пустаа места повръже, — мучителю тако повелевшу, яко «да, — рече, — зверие и птица снедять и». Но святыхъ мученикъ священнаа телеса невредима намнозе пребышя. В нощь же коюждо стлъпове свет над ними сиающе, всемъ явишася, — хранительную силу и благодати своея действо неотступно от священных телес симъ образом Богови показующу. Ибо «славящих Его прославляа Господь».[30] И яже сквръныхъ рукы зле поврьгошя, сиа по времени благочестивыхъ руце опрятавше, подъ землею добре покрышя.
