Откудуже, кто речеть, лютаа сиа пострадати намъ тогда? Еда отъ Батыева суровства? Никакоже! Но три сиа лютейшиа наветникы, иже отвнутрь нас, предашя: зависть и гръдость и неправда. Идеже бо лукаваа сиа чета, оттуду благость Живоначялныя Троица отступаетъ. Елико бо благо есть Божество, толикоже и о дръжащихся лукавыя сънмица тоя свою милость отъемлеть. Ибо «Господь гръдным противится»,[20] и зависти ради денница тма бысть, и «весь гневъ Господень на всяку неправду»[21] по Божественому Писанию. Проявленно же, яко любящихъ та Божиа благодать оставляетъ, оставленая же хранителя не имеють, безъ хранящаго же готово всемъ на расхыщение.
И якоже рехъ, помалу сътврьдися злоба она въ земли Русстей, наипаче же въ владущихъ владычьствуя непреподобнаа. Раздра же царство и раздели на многы чясти лютое сие владычество; таже что, помалу простирающи зло, своа подручникы иноплеменникомъ предаде. Вся же сиа пострадашя, Богу свобожающу насъ сими казньми лютаго мучительства злых сихъ владыкъ: зависти, глаголю, неправды же и гръдости.
Смотрите же ми зде милость и благоутробие человеколюбца Господа нашего Бога! Како преисплънь есть милости всякиа казнь его, наводя на нас по своей милости, а не по грехомь нашимь. Не да бо казнить, но да от злобы отвратить нас къ добру, сего ради казнить. А не да мучить, казнить, но да от мукы свободитъ. Сице не абие землю испровръже, ниже тресновение посла, но ниже абие и варвара наведе. Преже бо точию, яко пръстомъ, вещей преложениемъ прегрешение показуя, негли сице исправимся. И не до единаго токмо ста, но и второе и третие начяльство в нихъ измени, яко бы познати прегрешение и покаятися. И не преста показуя, донелиже обличися непреложен нравъ лукавьства.
Сице преже отъ Киева начальство на Владимирь преведе, таже и на Суздаль преложи. И понеже не преложишася отъ злобы, инамо еще начяльство отдаде. И ниже сице лучьши бышя, иногда же зде, овогда же онде, даже и до Ростова[22] начяльственейшее владычества княжение преводя. И по сихъ всех злобы отступити никакоже въсхотешя. «Верви бо триплетенны не скоро претръгнуться»,[23] — некто въ добраа премудръ глаголаше. И сиа три страсти: зависть, гръдость, неправда, — от мягкыхъ и ленивыхъ душь нескоро кто оттръгнетъ. Темъже потреба прочее и трьпчайшихъ страданий Богу попустити на нь.
Иде убо и врачем сие любезно: егда бо болезнь напоеньми и обязаниемъ повинути не възмогуть, тогда резаниа и жжениа прилагаютъ, въ еже бы пользы подати страдающему. И Господь такоже по онехъ всехъ неисцельне нас недугующих обрете, тогда прочее запустению попленениемь попусти быти, мучительнейшаго варвара наводя, съ многою злобою вся испровращающа, якоже лютый некий зверь вся поядая, останкы же ноготми растръзаа.
