И сказаша ему, что игумена кириловского на Москве нетъ. И тогда посла по игумена по троицкого по Ясафа; Мисайло же пришед к нему и принес платие черное.
Приде же к нему Данил митрополитъ, и братъ его князь Юрьи, и князь Андрей, и бояре все, и дети боярские. И нача ему говорити митрополитъ и владыка Васиян, чтобъ князь велики послал по Пречистые образ болший, чюдотворенные Владимирские,[75] еже Лука еуаггелистъ написа, и по Николу, чюдотворца Гостуньского.[76] Князь же велики посла по Пречистые образ и по Николу, и принесоша Пречистые образ и Николу чюдотворца вскоре. И призва къ собе дворецкого своего тверского Ивана Юрьевича Шигону, и посла его ко отцу своему духовному Алексею протопопу, и повеле ему принести къ собе дары изъ церкве запасные, и повеле его бы пытати, во обычай ему то дело, егда же разлучается душа от тела. Протопоп же отвеща, егда мало того бывало. И повеле ему внити в комнату з дароношениемъ, и повеле ему стати противу собя, и повеле стряпчему своему Федору Кучецкому стати с протопопомъ поряду, занеже бо Федець виде, когда преставление его отца, великого князя Ивана.
И тогда повеле дьяку своему крестовому[77] Данилку пети канон[78] великия мученици Екатерины и канун на исход души, и отходную повеле собе говорити. И какъ начал канон пети, и забывся мало и прочхнувся отъ сна, и нача говорити, какъ началъ канунъ пети, аки видение виде: «Государыни великая Екатерина, пора царствовати!» И возбудився, аки от сна, и приимъ образ великомученици, и любезно приложися к ней и коснуся рукою правою образу ея, понеже бо в те поры рука ему болна сущи. Тогда же принесоша к нему мощи великомученици Екатерины, и приложися к мощемъ, и рукою своею правою, и лежа на одре своемъ; и призва к собе боярина своего Михайла Семеновича Воронцова и поцеловався с нимъ, и прости его.
И отъ того часа время долго полежав. И приде к нему отець его духовный Алексей протопоп, хотя ему дары дати, он же уняв его, и рече ему: «Видиши самъ, что лежю болен, а в разуме своемъ. И егда станет душа от тела разлучатися, тогда ми и дары дай. Смотри же мя разумно и береги!»
И мало время пождав, призва к собе брата своего, князя Юрья Ивановича, и рече ему: «Помниши ли, брате, коли отца нашего, великого князя Ивана, не стало назавтрее Дмитреева дни, в понедельник, понеже бо немощь его томила день и нощь? А мне, брате, такоже смертный час, конецъ приближается».
И пождав мал час, призва отца своего Данила митрополита, и владыку коломенского Васияна, и братию свою, и бояръ всех, и рече ему: «Видите мене сами изнемогша и к концу приближшуся, а желание мое давно бысть постричися. Постригите мене!» Тогда же отець его Данил митрополитъ и бояре его, Михайло Юрьевич, похвалиши ему дело то, что добра жалает. И ста ему встречю братъ его, князь Ондрей Иванович, и Михайло Семенович Воронцов, и Шигона, глаголаху: «Князь велики Владимер Киевский умре
