Крючок лифчика легко поддался его пальцам. Обхватив мои груди, он сжал их, припал к шее и принялся покусывать.
Сознание моё путалось. Яков ласкал соски, то покручивая, то мягко и почти невесомо поглаживая их. Одна его рука опустилась на живот, потом ещё ниже. Пальцы очутились у меня между ног. Найдя клитор, он надавил на него, и лёгкая волна чувственной дрожи прокатилась по всему телу. Низ живота свело так внезапно и сильно, что закружилась голова. Руки ослабели, и я крепче вцепилась в стойку. Он не останавливался — мял грудь, обрисовывая сосок и трогал меня внизу.
Член его упирался в ягодицы, а сама я не понимала, что со мной. Я почти не знала его. Почти не знала, но… Тело отзывалось на его грубые ласки так, как никогда этого не было со Стасом.
— Ты такая узкая, — просипел, вогнав в меня два пальца. Провернул. — Даже лучше, чем я думал. Трахать тебя будет одно удовольствие, — прямо у уха, щекоча чувствительное местечко за раковинкой жарким дыханием.
Пальцы в меня до упора. Я не сдержала крик. Выгнулась в спине, и тут же Яков убрал руку. Погладил меня между ног и проник снова — быстро и до упора.
Обхватил за горло. Я чувствовала себя полностью подчинённой ему и, к своему ужасу, понимала, что это заводит.
— Ты ведь не знаешь, как это — кричать в постели, да? — пальцами проникал в меня, дразнил, продолжая шептать: — Да, Мира. Не знаешь. А мне нравится, как у тебя получается… — внутрь. До предела.
Я снова не сдержалась, но теперь крик мой напоминал всхлип. Я горела, кровь неслась по венам, и я сама не понимала, что творю. Только ноги уже не слушались, а пальцами я продолжалась хвататься не то за стойку, не то за рассыпающуюся реальность.
Яков погладил моё горло, прикусил кожу на затылке и втянул воздух возле моей головы.
— Яков! — вскрикнула, шлепок по бедру и… Воздух закончился.
Он зарычал, а я застонала. Огромный, сильный, он взял меня без расшаркиваний. Я напряглась, — таким он был большим. Лёгкая боль и абсолютное удовольствие.
Он гладил меня по спине и боку, продолжая двигаться во мне. Казалось, что руки его везде, что сам он везде, что меня самой просто нет.
— М-м-м… — хотела обернуться, желая почувствовать вкус его губ. Он не позволил. Надавил мне на спину, наклоняя.
Уткнувшись носом в дерево стойки, я тяжело дышала, а он всё брал и брал меня, не давая ни мгновения на то, чтобы опомниться.
Подхватил под животом, заставив выпрямиться. Развернул к себе лицом и снова намотал волосы на кулак. Глаза его стали совсем чёрными, черты лица резкими. Верхняя губа его дёрнулась. Он толкнул меня к окну, впечатал в стекло. Холод обжёг спину, а Яков тут же придавил меня собой. Я ахнула — там, внизу, под нами был распростёрт ночной город. Светлый номер, темнота за окном…
