— Нет… — запротестовала. — Нет… — попробовала вывернуться.
С улицы нас наверняка было видно, как на ладони. Какой тут этаж? Шестой? Седьмой? Я не помнила. Возбуждение, подавленное паникой, начало таять. И только взгляд Якова был всё таким же — опасное пламя, заставляющее меня гореть неведомым мне огнём.
— Нас же увидят, — когда он, подхватив под коленкой, отвёл мою ногу и закинул себе на бедро, выдохнула я.
Член его упёрся в моё лоно.
— И что дальше? — рычание одновременно с тем, как он опять овладел мной.
Я застонала. Затылком ударилась о стекло. Перед глазами плыло, отступившее возбуждение в мгновение стало сильнее прежнего. Яков приподнял мою ногу ещё выше. Всё быстрее и быстрее.
— Ничего, — зашептала, обхватывая его шею. — Ничего… — хотела поцеловать, но он резко сжал мои волосы. Взгляд в глаза и быстрые толчки.
Я прикрыла глаза. Прижалась губами к его шее. Аромат дорогого мужского парфюма окончательно лишил рассудка. Я превратилась в желание. Его пальцы вдоль моего позвоночника, его мощные глубокие толчки…
— Сзади ты всё-таки лучше, — только на секунду он вышел. Снова развернул меня.
Я налетела на стекло, упёрлась ладонями. Он внутри…
— Да… — просипел. Потёр мой клитор, сдавил и выпустил. Круговым движением по самой чувствительной точке. Снова сдавил.
— Да… — его сип и мой стон.
Я уже ничего не видела и не слышала. Огоньки внизу расплывались, превращались в размазанные блики. Живот свело, ноги ослабели, подкосились. Яков подхватил меня под животом и вогнал член так, что я закричала. И снова закричала — миллиард электрических разрядов пронзил меня. Дрожа, я что-то шептала, а он гладил меня между ног. Его проникновения становились всё быстрее и быстрее. Ещё и ещё…
— Хорошая девочка… — лбом он упёрся в мой затылок.
Я чувствовала, как он пульсирует во мне, как выплёскивается толчками его сперма. Чувствовала его удовлетворение, удовольствие, и от этого моё собственное становилось ещё сильнее. Пальцы мои оставили на стекле влажный след, когда ладонь соскользнула вниз. Я прижалась лбом, боясь, что всё-таки потеряю равновесие.
Яков крепко сжал мою руку. Оказавшись к нему лицом, я смутилась. Не знала, что говорить, да и надо ли.
— Надеюсь, ты не скажешь, что жалеешь?
— Не скажу, — отозвалась и отвела взгляд в сторону.
И я, и он были обнажены, но в отличие от меня Яков не чувствовал неловкости. Разглядывал меня, а я, ещё не отошедшая от случившегося, пылала. Бёдра были влажными, липкими, низ живота немного тянуло, грудь ныла. Вспышка, совершенно не походящая на то, что я знала до этого.
