Они облаком мошек летали и над головой Платза — так насекомые обычно летают над мясом, с их точки зрения, очень привлекательным и аппетитным. Блондин сидел в свой комнатушке, пересчитывая бумажки. Закончив, он аккуратно сложил их в стопку, как обычно складывают важные документы очень важные (опять же, с их точки зрения) люди, и посмотрел в окно. Свет достиг того состояния, когда уже можно было понять, что день вступил в свои пора и уже даже начал по чуть-чуть отступать. Платз вгляделся в улицу, которая пустовала, и выдохнул. Мужчина достал из кармана темные очочки и покрутил в руках. Те забавно блестели.
Блондин спрятал деньги во внутренний карман пиджака, после чего убрал и очки.
Голубоглазый мужчина подошел к зеркалу и замер перед ним, нарисовав у себя в голове красивую картинку, где все бледные цвета заменялись на яркие и блестящие.
А потом он неспеша вышел на свежий воздух, и так же неспеша пошел по улице.
Он никуда не торопился, но не хотел оттягивать дело до вечера, а потому и вышел из дома именно сейчас.
Карамельный сироп уже начинал попахивать горелым, и Ля’Сахр быстро потушил огонь, тут же разлив пока что поддающуюся обработке карамель по формочкам. Еще немного, и рубиново-красная сладость превратилась бы в обычный жженый сахар.
Будущий Карамельный Магнат открыл кухонное окно, впустив поток свежего воздуха, который тут же подхватил аромат карамели и выкрал его на улицу.
Масса в формочках стала постепенно застывать, а игла швейной машинки по имени Ля’Сахр нервно бегала из одной стороны кухни в другую.
И вот, сладость наконец-то затвердела. Аккуратно вытащив карамель из формочки, магнат попробовал ее на вкус.
— Как клубника, — пробубнил Ля’Сахр и облизнулся. Язык, привыкнув к приторно-сладкому, уловил нотку кислоты, а потом…
Потом перед глазами забегали искры, и пространство вокруг стало нечетким. Казалось, что кто-то вытряхнул пакет муки, предварительно добавив туда красно-фиолетовой краски. Ля’Сахр потер глаза руками, но ничего не изменилось. Более того, теперь будущий Магнат стал видеть что-то наподобие паутины.
Ля’Сахр опустил взгляд на руки и заметил, что те еле-еле искрятся. Он попытался дотянуться до одной из струнок паутины, после чего дернул ее.
По рукам пробежало тепло, которое кололо руку, как ежик колит тех, кто ненароком на него садится. Конечности стали искриться еще больше, а другие нити, из которых состояла эта сеть потоков магии, завибрировали. По крайней мере, глазам молодого человека предстала именно такая картина.
