— Смотрите! Смотрите! Это же Ахилл! Вот так чудо! На Игры пожаловал сам непобедимый Ахилл! Ахиллу сла-ава-а-а! — гремит над стадиумом Олимпии.
И пока Тимон приходит в себя и пытается понять, что бы это значило, Ахилл, взяв его за руку, подводит к элланодикам, берёт у них оливковый венок и под одобрительные возгласы зрителей возлагает его на голову Тимона.
— Слава новому олимпионику! — подняв кверху руку Тимона, зычно выкрикивает Ахилл.
— Слава-а-а! — несётся отовсюду в ответ.
Грудь Тимона распирает от счастья. Кажется, что какая-то неведомая сила отрывает его от земли и возносит вверх к поднебесью.
И вдруг среди этого волнующего действа откуда-то издалека до его слуха доносится знакомый голос:
— Тимон, дружище… Пора вставать!
Кто-то берёт его за плечо и легонько, но настойчиво тормошит. В тот же миг, будто растаяв в воздухе, исчезает Ахилл. За ним исчезают элланодики, бегуны, зрители, стадиум…
— Дядюшка Фокрит! — голосом, полным отчаяния, простонал Тимон. — Такой сон прервал…
— Вставай, малыш! — Фокрит был неумолим. — Нас ждёт работа. А сон ещё не один приснится. И получше этого.
— Такого сна больше никогда не будет, — пробормотал расстроенный Тимон и неохотно сполз с кровати. Однако глаз не открывал: старался получше запомнить увиденное.
— По дороге расскажешь свой сон. А теперь иди умывайся, позавтракаем и в дорогу.
— Вот теперь рассказывай, что там тебе наснилось, — напомнил Фокрит, когда они, провожаемые тётушкой Мелиссой, вышли со двора.
— Не знаю, как и начать… И сумею ли я рассказать это словами… — замялся Тимон. — Это такой сон… такой… Ну, просто удивительный.
И Тимон, то и дело сбиваясь от волнения, рассказал увиденный утром сон.
— Знал бы, что тебе такое снится, ни за что не стал бы будить, — выслушав Тимона, виновато произнёс Фокрит. — Бывает… Не обессудь.
— Да я что… Я ничего… Дядюшка Фокрит, я теперь только и думаю о рассказе Лемоха. Не знаю, хорошо ли это или плохо, но самая сокровенная теперь моя мечта — это попасть на Игры в Олимпию и стать олимпиоником. Я почему-то уверен, что непременно стал бы им. Ты можешь себе представить такое? Ведь Ольвия никогда ещё не имела своих олимпиоников. Я был бы первым…
— Мечта, конечно, заманчивая, — задумчиво протянул Фокрит. — Но ты помнишь, что говорил Софон? А Софон знает, что говорит, — его брат был известным атлетом. Чтобы по-настоящему хорошо бегать, говорил Софон, надо много тренироваться. Тренироваться, разумеется, под руководством знающего человека. А это значит что? Это значит, что нам с тобой придётся всё-таки сходить в гимнасий. Кто, кроме них, сможет тебе помочь? Никто. А вдруг возьмут и примут? Завтра же и сходим…
