Повздыхав, мать вынула из своих «смертных» денег две тысячи и отдала их дочери.
- Держи, Танюшка. Приоденься, а то на людях нехорошо в обносках появляться.
Татьяна к этим двум тысячам призаняла на работе ещё две и отправилась по магазинам. Зашла в один и вышла. Зашла в другой – и тоже вышла. Третий, четвёртый, пятый, шестой… Она замёрзла, в сапогах хлюпала вода, а на щеках стыли слёзы, смешанные со снегом и дождём. То, что ей нравилось, стоило запредельно, и она бы никогда не посмела позволить себе купить такую дорогую вещь. А то, что не нравилось, пусть и было подешевле, но тоже кусалось, и не имело смысла отдавать деньги за то, что не будет носиться. «Зайду ещё в один, и хватит, - подумала Татьяна. – Если ничего не найду, пойду в летней юбке». Она огляделась, увидела невдалеке вывеску «Счастливая покупка» и направилась туда.
Домой Татьяна неслась, не чуя под собой промокших ног, и в каждой руке у неё было по огромному чёрному пакету, набитому вещами. В душе смешались два чувства: дикий, щенячий восторг по поводу покупок и чувство вины за растраченные деньги.
Вывалив содержимое пакетов перед изумлённой матерью на диван, она смогла только сказать: «Вот!». На что мать ответила: «Ах!»
- Мама, мама, ты глянь! Вещи-то почти не ношенные! Вот эта блузка – всего триста пятьдесят рублей, эта тоже, эта триста восемьдесят. Юбка – четыреста! Новая! А это тебе! Ну-ка, прикинь!
- Да чего я буду прикидывать, - радостно ворчала мать, натягивая кофту, - куда мне такие модные вещи-то…
- Давай-давай! Смотри, какая блузочка к этой кофте! Сюда бы брошку – и хоть замуж тебя выдавай!
- Сама сначала выйди, горюшка ты моя луковая!
Полночи Татьяна стирала, развешивала обновки, и никак не могла на них насмотреться, расстаться с ними. С трудом она уснула, и вскочила чуть свет, чтобы успеть погладить. Мать тоже встала посмотреть, какая её дочь пойдёт на суд.
Из зеркала смотрела незнакомая женщина. Да, эта дама была в возрасте, причёска, конечно, не ахти, узел какой-то на затылке, но в целом выглядела она очень достойно. Очень достойно!
Суд закончился довольно быстро, и Татьяна прямо оттуда помчалась на работу. Не то чтобы были какие-то несделанные или неотложные дела. Просто хотела показать себя и на людей посмотреть, как они воспримут её в новом виде. Люди восприняли неоднозначно. Начальник не узнал её и залебезил своё «Проходите, пожалуйста, присаживайтесь», а, узнав, обозлился. Бабёшки стали её крутить-вертеть и ахать, откуда да почём. Даже старый хрыч Петрович не удержался и ущипнул за бок (хотел пониже, но промахнулся).
