- Постойте, подождите… А если я предупрежу Маньку и отдам им Мурзика? Выхожу и отдам?
- Вот видите? «Выхожу и отдам»… Значит, вы понимаете, что если отдадите сейчас же, то он у них просто погибнет. Или его ещё раз запустят на петардах в космос. И, кроме того, кто вам поверит? Вы что, скажете им, что, мол-де заглянул тут к вам ночью Кошачий Бог и сказал то-то и сё-то? Они просто решат, что вы рехнулись. Извините… У вас случайно нет молока? А то в горле пересохло…
Бабка Анисья засуетилась, достала из холодильника банку молока, которую ей ещё вчера принесла Масличиха, налила в большую кружку и поставила на стол.
- Да вы присаживайтесь, - предложила она гостю, предварительно смахнув с табуретки несуществующую пыль.
- Спасибо, но я уже сейчас ухожу.
Гость выпил молоко, облизнул губы и сказал:
- Значит так, баб Анисья, собственно, зачем я пришёл… В благодарность за спасённую тварь Божию вы награждаетесь исполнением одного любого вашего желания.
Бабка Анисья, уже поверившая в реальность происходящего, мысленно заметалась. Конечно, лично ей хотелось бы и того, и этого, в общем, много чего, а тут вспомнилось, что и у детей её проблем всяческих возок… Она в растерянности посмотрела в глаза гостю и только тут заметила, что они у него жёлтые, а зрачки вертикальные, и от удивления разом растеряла все мысли. Кошачий Бог усмехнулся.
- Знаете что, вы тут подумайте хорошенько. Всё-таки исполнение желания – вещь серьёзная. А я к вам в полнолуние приду исполнять. Если не возражаете.
- Да-да, спасибо, я подумаю… Спасибо вам…
- Ну, вот и договорились. Что же, тогда я пошёл.
- Ну, с Богом. Идите… С Богом…
Гость был уже в дверях, когда бабка Анисья крикнула ему вслед:
- А наш Стакан, кот наш, тоже был послан?
- Тоже, - улыбнулся гость. – Помните, он на ноябрьские разошёлся и разбил бутыль свата с вишнёвкой? Так она у него, у свата вашего, три года с косточками простояла. Сам пить боялся, а выбросить было жалко… Кто не умер бы, тот бы ослеп. Вот так-то.
Гость приветственно махнул рукой и вышел в темноту.
Бабка Анисья вспомнила, как давным-давно принесла домой подброшенного в электричку котёнка. Степан Николаевич очень тогда ругался и был против кота. Всё говорил, что ему теперь по стакану молока почём зря каждый день давать придётся. Но бабка Анисья тогда отстояла котика, и так он и стал зваться: Стакан да Стакан…
Остаток ночи бабка Анисья провела беспокойно. Она то ложилась и вроде бы даже начинала дремать, то вдруг просыпалась, и тогда разные мысли начинали плавать в её сознании: и страшная участь Терещенковых, и фантастическая возможность исполнения желания, и собственное умопомешательство, и вероятная продажа души дьяволу… И всё это то натыкалось друг на друга, то переплеталось, то расходилось в разные стороны и мешало сосредоточиться.
