При этом папа, если он был рядом, всегда усмехался и говорил, что простые домашние средства нередко более эффективны, чем всякий дорогой импорт. Кофе он не любил.
Эрин слышала, как папа спустился вниз, а затем до неё донёсся звук плюхнувшейся на плиту сковородки. Она перевернулась на спину и попыталась вспомнить, что же ей снилось. Это был хороший сон. В этом сне она летела на космическом корабле уворачиваясь от метеоритов, чтобы спасти какого-то змеелицего мальчика. Девочку не отпускало ощущение, что когда-то она уже видела этот сон.
– Ты что, ещё не встала? – донеслось с кухни.
– Почти, – уклончиво крикнула Эрин, сползая с кровати.
– Давай побыстрее, я хочу, чтобы ты присмотрела за беконом. И смотри, чтобы он не подгорел, – нам ещё ехать к тёте Рейчел, и времени готовить что-то другое на завтрак не будет!
В ответ Эрин застонала.
– Что ты там говоришь?
– Нет, ничего. Ничего…
Поездка к тёте Рейчел – как она могла забыть? Эрин уселась на постели и огляделась в поисках носков. Их она обнаружила под кроватью и, надевая, привычно зажала дырку на правом носке между пальцами. К прорехам на одежде, в отличие от папы, Эрин привыкла – их было много на куртках, рубашках, майках, футболках, штанах, шортах и другой зависящей от сезона одежде, которой постоянно приходилось сталкиваться с камнями, сучьями, асфальтом, почтовыми ящиками, мусорными баками и прочими предметами, почему-то регулярно оказывающихся там, где гуляют десятилетние дети Девенпорта, пока родители заняты в порту или на другой работе. В общем, на носке в районе большого пальца дырке было самое место.
Одевшись и умывшись – намочив лицо, если честно – она спустилась на кухню. К этому времени папа уже переворачивал подрумянившиеся ломтики бекона.
– Доброе утро, соня!
Возможно, именно жизнь с папой, который много работал, привела к тому, что Эрин выглядела и вела себя скорее как мальчишка. А в холодную погоду она казалась ещё тоньше, чем была на самом деле, потому что после четвёртой порванной куртки этой зимой (с последней Эрин была вовсе не виновата, она просто зацепилась рукавом за сук, когда тренировалась прыгать с дерева и если бы не оторвала его, то так бы и висела у экскурсионной тропы до самой своей смерти), папа притащил с работы старую ушитую форму какого-то очень маленького констебля. Но в констебли редко берут кого-то в возрасте десяти лет, так что прочная непромокаемая куртка висела на девочке мешком.
У Эрин было округлое лицо, вечно содранные коленки, растрёпанные волосы, широкий прямой нос и вечно прищуренные карие глаза. А когда папа на работе ловил плохих людей, Эрин вытаскивала и носила старые кожаные артиллерийские очки из поцарапанного жестяного футляра. Их тайно подарила тётя Рейчел, заметив рассаженую деревянным мечом бровь – девочка тогда тренировалась подбрасывать вертикально стоящий на ступне деревянный меч и немного промахнулась – и теперь это была их общая тайна. «Шрамы украшают» – заметила тогда тётя, – «но с одним глазом люди почему-то хуже видят».
