— С Постновым? — переспросил Лунев, но отмахнулся. — Кандауров ведь последним узнал.
— Последним, — согласился Заливако, но тут яге вспомнил, что последним был Кораблев. — А у конторы сколько крутился, пока мы загружались? Да целый час. Это еще надо посмотреть, с кем он лясы точил, и кому телеграмму давал, и какого содержания.
Лунев собирался оборвать разговорчивого Гену на каждом очередном слове, как-нибудь помягче оборвать, но разговор засасывал ею, а Заливако частил, как человек, который боится, что его не дослушают, и даже взял мастера за пуговицу.
— Ну хорошо-хорошо, я с ним поговорю, позови его сейчас. Но если окажется, что не он?
— Он! Кроме него — некому. Я сейчас тебе такое скажу, только между нами! — и Заливако, искренне считая, что он говорит нечто новое о Кандаурове, снова повторил все уже сказанное им. Недаром его прозвали «Заливалой» — как смолой обольет, все липким становится.
— А Кораблев мог? — спросил Виктор, чтобы хоть так перебить его.
— Гошка? Спит на ходу. Как лошадь — встанет и спит, спит. Идет — и то спит. Я за ним приехал, пожар, говорю. Он сел и уснул. Когда восстановим, ты спроси его, что с нами стряслось — он не скажет. А вот Димка, когда я к нему приехал, у него журналы иностранные, и такие бабы...
— Иди работай! — не сдержался мастер. — И скажи Кандаурову: Лунев зовет.
Он тут же пожалел об этой просьбе, так как давал Гене некий козырь, каким тог, конечно, воспользуется. Лунев и раньше замечал, что любой новости приделывал длинные ноги именно Заливако; при этом он не упускал возможности натравить Алатарцева на Кандаурова, Володю Орлова — на Мотовилова, а Колю — на Постнова. Гене почему-то нравилось, что бригада была похожа на две волейбольные команды, и он активно играл за команду Лунев — Алатарцев — Мотовилов — Орлов-младший. Пожалуй, впервые Виктору стала видна и неприятна эта союзническая активность Гены, а накинутая десятка на алименты перестала казаться помощью.
Вести расследование оказалось так же противно, как мыть жирную посуду холодной водой.
— Звал? — вошел Кандауров, хлопнул верхонки о стол, сел задом наперед на стул, закурил, растер посиневшие щеки.
— Звал. Понимаешь, дела наши плохи.
— Поздравляю, — кивнул Дмитрий.
Виктор, будто не было никогда размолвок с Кандауровым, ровно, хоть и волнуясь, рассказал о встрече у Сергеева, решении молчать, приходе Стрельникова...
— Я ребусы не решаю, уволь, — быстро среагировал Дмитрий.
— А если я тебя попрошу? — неожиданно для себя сказал Лунев.
