— Ну, мастерюга! — без плаксивости, со свистящей угрозой, такой непривычной для него, проговорил Бирюков. — Попомнишь ты этот день! Еще как попомнишь!
Мастер уже понял, что случилось. Он поднял руку!.. И на кого? На этого зануду, нудильщика, нудака.
— Да я за этим подшипником, — закричал он, потрясая обломком обоймы, — в Мирный ездил! Знаешь, как он мне достался! А?! Ты прокладку подложил? Тебя прессовать учили? Мать твою, чего ж хватаешься? Я т-т-те научу прессовать!
Вторая волна гнева была так сильна, что ближайшие к нему рабочие снова страховали его: как бы не хватанул беднягу по калгану тем обломком. И тут Постнов снял напряжение:
— Бирюков! — сказал он серьезно. — А ты, оказывается, летать умеешь!
Грохнули смехом, давая выход напряжению, на разные лады варьировали шутку:
— Умеет ведь и молчит!
— А ну-ка, слетай в Мирный, привези-ка...
— Злодейку с наклейкой!
Постнов и мастер пошли было радировать, наперебой стали думать вслух, где искать запаску? Нет, на базе нельзя, да и нет их там. У соседних бригад? Ну да, у соседних: по секрету — всему свету. А зачем по секрету? — бурили и лопнул подшипник.
— Зря, — оборвал вдруг этот разговор Эдик.
— Что — зря? — опешил мастер.
— Врезал ты ему зря.
— Будет помнить, — автоматически огрызнулся Лунев.
— Ты будешь помнить, а не он. Ты ж видишь, парни и без того беленятся.
— Он приносит мне в карманах по полпуду семечек! И-их! — заорал Мотовилов благим матом.
Мастер решил посоветоваться с Дмитрием Кандауровым:
— Ну, что делать, Дим? Где искать?
— Ты голова, ты и думай, — неласково встретил его «совет» Дмитрий. — А я уж у вас только руки.
Снова накатился Бирюков, он появился из вагончика, где тщательно исследовал свое лицо в зеркале:
— Я те рукоприкладство попомню! Ты мне ответишь! Подшипник, да? А то, что я две ночи не спал, это как? Всех по себе равняешь, буйволина проклятый! Я, может, переутомленный!
Те, кто слышал это, снова залились смехом.
— Ой, держите меня, я переутомленный! — хохотал Алатарцев, подражая Мотовилову, и никак не мог остановиться.
Мастер сумел прекратить это нездоровое, надсадное веселье, похожее на коллективную истерику:
—- Эдуард, монтируйте пока щит! Остальные — на гидросистемы.
Ему тут же стало стыдно за неожиданно распоясавшуюся бригаду, за свое рукоприкладство и окрики — рядом стоял Анатолий Тучнин.
Лунев как-то забыл о том, что Толик на буровой, он возился с первой партией керна, делом ответственным и сложным — не перепутать столбики, осторожно погрузить, не нарушив нумерации, в строгом соответствии с буровым журналом. Виктор рассказал ему о подшипнике, который отбросил его, бригаду и ремонт на несколько дней назад.
