— Как сгорела?
Лунев принялся рассказывать.
— Почему не радировал?
— Радиограмму многие могут увидеть... Юрий Васильевич, мы решили без шума все восстановить. Сами. Только помогите...
Как это бывает в несчастных случаях, в пожар не верилось даже после слов о нем. Не верилось обоим. Виктору почему-то настойчиво казалось: они просто вздумали разыграть начальника, как на первое апреля, и вот он говорит о придуманном пожаре, а Сергеев и верит и не верит ему, и сейчас оба захохочут.
— А почему, Виктор Иваныч, ты ко мне обращаешься? У нас ведь и главный инженер есть.
«Пропал!» — мелькнуло в голове от такого оборота.
— Как же ты без главного инженера думаешь восстанавливать? — пояснил свою мысль начальник партии и постучал в стену, позвал Пилипенко. Если Сергеев, старый северянин, сам из рабочих, даже сейчас не гнушавшийся помочь буровику погрузить в тягач бочку с бензином, был хладнокровен всегда, то Владимир Пилипенко, 26-летннй молодой специалист с красным дипломом, характер имел взрывной, гибкий и настырный. Он вошел с видом человека, которого оторвали от большого и важного дела. Владимир Михайлович с первых дней поставил себя в партии так, чтобы его знания уважали. И прежде всего уважал их сам.
— Вот, Володя — Владимир Михайлович, тут у Лунина такое дело... Рассказывай, Виктор.
Сергеев все никак нс мог привыкнуть к именам-отчествам молодых сослуживцев. Но возрасту они годились ему в сыновья, особенно такие, как Пилипенко или Лунин Вот и проскакивало у него сначала имя, а потом, с паузой, присоединялось и отчество. Глядя на молодежь, Юрин Васильевич обычно думал; «Ну-ну, поглядим-поглядим, на что вы годны. Вырастили, выкормили, выучили. Изнежили, закормили, распустили, боимся деточек перетрудить». Сейчас к его обычному снисходительному присоединялось еще и неверие этим непрофессионалам, непрактикам: «Да куда там ему восстановить — слова... Коркин бы восстановил, Карнаухов. Я бы восстановил. Мы воевали. Эту школу не заменить ничем. Мы знаем, как пересиливать себя, уговаривать простреленную ногу: ну, милая, ну еще шаг, еще! — они так не умеют. И не научиться им этому».
Мастер, в планы которого не входило посвящать в происшествие кого-нибудь, кроме начальника, с видимой неохотой начал рассказ но второму разу. Едва прозвучало слово «пожар», Пилипенко с видом человека, которому дальнейшее уже ясно, и тоном учительницы, которая ведь говорила, ведь предупреждала, сказал;
