— Пе! — вновь вырвалось у Алим-хана. — Доктор?.. Институт! Ой-бо!.. Какой такой дохтур фила… фиологии? Дохтур лечит!
Посетители чайханы удивленно уставились на странного старика. Афанди, пряча в бороде улыбку, пояснил:
— Почтеннейшие, пусть не удивляет вас экзотический приятель мои. Я же говорил: он вживается в образ тирана и душителя прогресса. Кроме того, дружок мои не шибко грамотный — окончил в свое время кадетский корпус в Петербурге. Дразнилка еще такая была: „Кадет на палочку надет!“
Все рассмеялись. Замшелый старикан позеленел от злости. А Афанди — хоть бы хны. Знай себе заводит новые знакомства.
— Абдулла Музафаров?.. Работник обкома партии? Очень приятно!.. А я — Афандн… А вы библиотекарь! Рад, весьма рад лицезреть ученого библиотекаря!..
— Пе! — вновь ахнул бывший эмир. — Какой такой библиотекарь?.. Заслуженный библиотекарь?
— Заслуженный. Меня еще и орденом наградили.
— Орденом?! — возопил замшелый старикан. — Ой-бо! Зачем в Областной библиотеке Ибн-Сина работаешь? Смертный грех это. Сия кощунственная библиотека, как нам стало известно, расположена в бывшей обители нашей… то есть… мы хотели сказать… в обители моей первой наиболее любимой жены… О! Какой нехороший человек — библиотекарь!
Вновь дружный хохот потряс чайхану. Уж очень здорово „артист“ изображал эмира.
Обкомовец Абдулла Музафаров спустил эмира — с небес на землю.
— Между прочим, нынче в вашей летней резиденции — прекрасный санатории для трудящихся.
— Санатории?!.. Тру-трудящихся!.. О, аллах! Какие времена, какие нравы! Никакого уважения к нашему высочеству… А что теперь в нашей священной спальне?
— Лечебный корпус номер один, почечники лечатся.
— Вай-дод!.. Почечники в священной спальне нашей… Караул! Грабят!.. А какие почечники в Восьмигранных апартамента. Когда-то мы там в биллиард и в картишки на девочек играли. Это тоже священная обитель… Что нынче в Восьмигранных апартаментах?
— Там — медпункт.
— О, небеса! Я этого не переживу… Медпункт! Восьмигранные апартаменты попортили. Проклятье, проклятье на всех вас, нечестивцы! Возмутительно… Хулиганство!
В чайхане зароптали. „Артист“, по всему видать, перегнул палку. Худо, когда человек в шутках своих не знает меры — пусть даже он и артист.
Библиотекарь, улыбнувшись, заметил не без яду:
— Вы, гражданин хороший, как я вижу, не изменились. Такой же сладострастный и жестокий, как и в прежние времена.
— Жестокий? — удивился „артист“. Мы — милостивый.
— Очень милостивый! Забыли разве, как в свое время замечательного писателя Садриддина Аини подвергли бесчеловечному наказанию палками за то, что людям правду говорил!.. А мастера усто Ширин Мурадова, генеального резчика по ганчу, вы бросили в подземную тюрьму зидан… Этот мастер при Советской власти был почетным членом Академии наук Узбекской ССР.
