— Так и будем стоять? — нарушила тишину Галка. — Присаживайся, что ли.
— Спасибо, — ответил я, и мы вдруг рассмеялись. Потом, перебивая друг друга, стали рассказывать, что с нами случилось за все это время. Каждая мелочь казалась нам значимой и очень важной.
Галка подала мне газету:
— Вот, читай, классик.
— А я уже читал.
— Гордишься?
— Горжу-усь, — ответил я скромно, и мы снова рассмеялись. Пожалуй, мы хохотали бы долго, если бы в дверь не постучали.
В комнату зашел высокий мужчина в форме военизированной охраны.
— Здравствуйте! Простите, это вы автор статьи о Петрищеве?
— Да.
— Моя фамилия Гречишный. Я служил с Матвеем в одном взводе. — Он порылся в карманах, достал толстый потертый бумажник и вынул из него фотографию, на которой два молодых матроса стояли возле клумбы с цветами.
— Это я, — сказал Гречишный, — а это Матвей. Хороший был товарищ. Мы с ним спали на соседних койкам. Помню, заболел я как-то, так он на посту за меня две смены отстоял. Стройный был, подтянутый, помкомвзвода его всегда в пример ставил, говорил военная выправка у Петрищева на пять с плюсом. Думали командиром отделения его сделать, да не успели из-за эвакуации.
Я посмотрел на фотографию и попросил Гречишного оставить ее на некоторое время. Тот заколебался, но потом согласился:
— Хорошо, но только не насовсем…
— Долго не задержу, — заверил я его, — снимем копию для музея и вернем.
Гречишный оживился:
— А в музее про Матвея обязательно надо рассказать. Только вдумайтесь, какую он пилюлю фашистам преподнес!
— Вы ничего не слышали о том, что стало с ним после взрыва?
— К сожалению, нет... — вздохнул Гречишный. — Я позже расспрашивал о нем здешних жителей, но никто толком ничего не знал. После войны я ездил к его матери и рассказал ей обо всем.
— Так это вы, значит, были в Слободском?
— Да, я. Тяжелая тогда вышла поездка. Она, правда, к тому времени уже знала, что Матвея нет в живых, но разве материнское сердце успокоится?
Гречишный сообщил мне много нового. В основном это касалось службы Матвея в их части. Надо отметить, что он ни словом не обмолвился о том, что они охраняли, но из его рассказа я еще раз убедился: Матвей был замечательным человеком.
Мы попрощались. Гречишный очень просил меня зайти к нему в гости.
— Сад у меня хороший. Вишней угощу, клубникой. Приходите с женой.
Галка покраснела.
— Обязательно придем, — пообещал я.
Когда Гречишный вышел, я подошел к окну и посмотрел на улицу. Мотоцикл по-прежнему не заводился, парень в кожаной куртке, чертыхаясь, продолжал копаться в моторе.
