Танюшин заметил мое разочарование:
— Вы только не волнуйтесь. Возможно, подвиг все-таки был, но взорвали при этом не склады с боеприпасами, а совершенно секретную лабораторию профессора Иващенко, в которой проводились опыты, связанные с производством ракетного топлива... — Танюшин встал и прошелся по кабинету. — Профессор и теперь работает в данной области, правда уже не в Волногорске. Есть сведения, что разведка одного из иностранных государств заинтересовалась его деятельностью, о чем нас специально предупредили из центра.
Танюшин подошел к капитану третьего ранга:
— И вот приходит к нам товарищ Скосырев и сообщает о странных вещах, с которыми вам пришлось столкнуться при розыске материалов о Петрищеве. Предполагается, что Петрищев взорвал лабораторию, которой руководил Иващенко, и теперь именно работой Иващенко интересуется иностранная разведка.
Я попытался представить себе, как можно узнать о секретах Иващенко с помощью материалов о Матвее Петрищеве, но ничего путного в голову не приходило.
— Наверное, все-таки никакого Петрищева не было, — сказал я.
— Не торопитесь. Давайте лучше рассмотрим факты.
Мы придвинулись к столу, и я подробно рассказал о своих злоключениях. Танюшин периодически перебивал меня, его интересовали, на мой взгляд, совсем уж незначительные детали. Как был одет Гужва? Какой он имел вид? Как вела себя Мария Андреевна, когда я обнаружил пропажу документов? Что говорил председатель Слободского сельсовета заведующему клубом?
Потом он и вовсе добил меня.
— Не могли бы вы подробно описать внешность того парня, который ударил вас кружкой по голове?
— А какое отношение это может иметь к Петрищеву? — вполне искренне удивился я. Вспоминать об инциденте мне было неприятно.
— Возможно, самое прямое, — сказал Танюшин. — И вы должны это понимать.
Я описал парня: красное широкое лицо, бычья шея. Одет в серую спортивную куртку на молнии. Хриплый голос. Кажется, был навеселе.
— Он стоял за вами один? — спросил Танюшин.
— Вроде бы.
— А не заметили ли вы в его поведении, жестах что-нибудь необычное, приметное?
Я подумал.
— Когда он говорил со мной, лицо его было повернуто чуть в сторону, а глаза смотрели на меня.
Мы пробыли у Танюшина больше двух часов. Прощаясь, он напутствовал:
— Материалы о Петрищева собирайте, но помните: вы теперь участник крупной и, возможно, опасной игры.
Когда мы спускались по лестнице, Скосырев заметил:
— Да. Похоже, диссертация вам досталась не из легких.
