Металл нагревался всё сильнее. Мутная плёнка испарины покрыла лоб зека. Шло время. Зек не шевелился. Мои ноги затекли, я встал размяться, снова сел и через пару минут встал. Догорал уже третий фитиль. Беззубый закрыл глаза и сжал губы, в миг превратившись в сморщенного старика.
- Если огонь погаснет, - сипло сказал зек с фитилём, - хана чифиру!
Дым от дров заполнял «сборку», но никто и не думал жаловаться – в тюрьме чифирь свят, да и в табачном угаре доля нашей копоти была невелика.
Толстый почерневший слой чая чуть провалился и тихо засопел.
- Шепчет, - протянул беззубый, не открывая глаз и растянув сухие губы в улыбке.
Сквозь тяжёлую, взбухшую шапку чая вырывались тонкие струйки пара. Распахни сейчас дверь и объяви о свободе – зеки и не дёрнутся, пока не доведут ритуал до конца.
Чай зашевелился, то оседая, то снова подымаясь над краем кружки грибной лепёшкой.
- Смотри-ка, дышит, родненький - любовно сказал страдалец в носке и качнул кружкой.
Наконец, когда вода под плотным слоем заварки пошла пузырями, зек кинул на пол фитиль и затушил его стоптанным ботинком.
- Ну нихерасе я прозрел! – всхлипнул беззубый, поставил аккуратно кружку и рванул к раковине остужать обожжённую руку.
- Неси свой хапок, килишнуть надо,- крикнул он мне, сдирая с руки носок и облегчаясь от боли под струёй холодной воды.
Это я понял.
Издалека заметив мою литровую пластиковую кружку, «особики» одобрительно зацокали:
- Нормальный литрячок, сиротский!
Они вылили в него тёмную смоляную жижу и тут же перелили обратно. Вытряхнув на пол прилипшие к стенкам чаинки, прыщавый взял наволочку, оторвал от неё кусок ткани и сквозь него профильтровал чифирь, выжав заварку до капли.
- Жалко нифеля,- с сожалением протянул он,- с них бы ещё вторячки поднять.
- Не жиди, чая по-бане у нас,- отобрал тряпку второй зек и кинул её на кучу мусора в дальнем углу сборки.
- Есть барабульки?- спросил он у меня.
- Что? - не понял я.
- Сосульки. Стекляшки, - разъяснил он.
Я молчал.
Прыщавый усмехнулся, тускло блеснув стальным зубом и терпеливо перечислил:
- Карамельки, леденцы, конфетки…
- Монпансье пойдёт?
- Ещё как пойдёт! - загоготал он. - Тащи сюда!
Через минуту мы встали в круг. К нам подошли ещё двое этапников в робе и взяли по «барабульке».
- Угощусь, не против? - спросил для приличия один из них.
- Ну что, братва, попразднуем! – варщик облизнул губы и передал мне кружку с ценным пойлом. - Взрывай!
- А что за праздник? - спросил я, заглядывая в кружку и оттягивая момент.- Амнистия?
