Получилось длинное прозрачное «ружьё».
Успешное начало операции было отпраздновано апельсиновым соком. А три пустых упаковки мы разрезали вдоль, отмыли и аккуратно сшили друг с другом. Вышел узкий длинный жёлоб. Лафет для мини-пушки готов.
Из плотной бумаги свернули кульком небольшой «волан», чуть толще диаметра стеклянной трубки. В качестве грузила внутрь бумажного конуса вставили мякиш хлеба и продели в него крепкую капроновую нить, длиной метров шестьдесят. Снаряд для «застрела» готов.
Размотанную нить аккуратными волнами разложили в жёлоб из-под сока. Туда же легло и «ружьё» с «воланом» внутри трубки. Одним концом жёлоб установили на решётке в открытой форточке.
Окна нашей камеры выходили прямо на забор с колючей проволокой. Между ними были какие-то хозпостройки, а сразу за забором высилась стройка. До неё было метров пятьдесят.
Пока «смотрящий» за камерой обсуждал по телефону последние технические вопросы с поставщиками «запретов», несостоявшийся офицер расхаживал по камере и глубоко дышал мехами лёгких. Так себя насыщают кислородом ныряльщики перед погружением в океан.
Со стороны долгостроя замигал фонарик. Это был сигнал для начала и ориентир для застрела. Все затаили дыхание. Момент истины. Сокамерник уверенно подошёл к «ружью», прицелился, и я вдруг увидел в нём туземного воина с духовой трубкой.
Грудь надулась колесом – ффух – выдохнули мы всей камерой. Похоже, баллистику в академии он всё же изучал. «Волан» долетел до цели с первой же попытки! Наступило тревожное ожидание. В любой момент к нам могли ворваться надзиратели, а то и самих поставщиков повязать милиция. За ними всегда шла охота. Иногда ловили, били, а то и возбуждали уголовное дело.
Ещё один сокамерник всё это время стоял возле двери – он чутко слушал звуки тюрьмы. Всё тихо. Со стройки дёрнули за нитку – можно тянуть. Аккуратно, метр за метром в камеру затащили капроновую нить, и за ней показалась верёвка потолще. В сумраке ночи поплыла над «запреткой» чёрная сумка. Я же вспоминал Лефортово с его запрещёнными пластиковыми ножами и ватными палочками для ушей.
Груз: пара десятков дешёвых телефонов и дорогих смартфонов, среди которых мелькнул и Айфон - дома. Уже через пять минут от них в камере не было и следа.
«Запреты» разошлись по тюрьме.
Февраль. Утро. Минус сорок. Старый карцер едва держит тепло, и к спящим зэкам под одеяло лезут крысы. То ли греться, то ли — кто их знает? — лакомиться ушами. У местного главаря крыса во сне отгрызла мочку уха, и теперь он уверен, что в их слюне есть обезболивающее: говорит, ничего не почувствовал.
