Домой, в Чудногорск, ее в таком состоянии Вороновы отпускать не собирались, и Катя послушно это приняла. Она и сама чувствовала, что не нужно ей сейчас уезжать из этих мест, что совсем неподалеку то, что необходимо вспомнить, восстановив в душе при этом нечто очень важное… И хотя Катя больше не носила траурный наряд, но сейчас, сосредоточенная, углубленная в себя, она как никогда напоминала молодую монахиню с лучистыми ясными глазами.
Наконец Лиза решила, что пора бы отцу все узнать и, выбрав подходящее время, сама поехала к нему.
Алексей Никитич был потрясен.
— Как, она совсем меня не помнит?
— Совсем. Что-то необычное приключилось. Мы накануне говорили с ней о Малахитнице, о том, что надо бы у нее помощи для вас, папенька, попросить.
— Помощи? Для меня?
— Вы же понимаете… Дракон… и ваши с Катей отношения. Она все мне рассказала.
Измайлов помолчал, потом спросил с тяжелым вздохом:
— Что было дальше?
— Дальше мы пожелали друг другу доброй ночи, и Катя пошла спать. Но даже не легла, мы нашли ее в кресле, в странной полудреме. И вот… — Лиза протянула отцу зачарованный перстень. — Он все тот же, оправа, форма камня… да только узор на малахите изменился! Взгляните… А еще Катя сказала… она будто не от себя это говорила. Вроде бы перстень надо вам отдать, чтобы только вы надели. Чтобы к вам — от нее. Как-то так… Отец!
Лиза не успела договорить, а волшебный малахит был уже на пальце Алексея Никитича.
— Раз она так сказала — так тому и быть, — ответил он на испуганный возглас дочери. — А теперь, Лизонька, я хочу ее увидеть.
Такова странность человеческой натуры. Раньше Измайлов, уверенный в чувствах Кати, изо всех сил старался отдалить ее от себя, но сейчас, убедившись, что она действительно его не помнит, ощутил бессилие, растерянность, странную злость, непонятно на кого направленную. На себя, быть может. И ему так захотелось вернуть себе прежнюю Катю!
А нынешняя была слишком спокойной, даже, на первый взгляд, умиротворенной, и все же он чувствовал, что глубоко внутри у нее — душевный разлад.
— Вы меня совсем не помните? — переспросил Алексей безнадежно. — Впрочем, простите, я не хочу досаждать вам вопросами. Я был другом вашего покойного отца…
— Папеньку я прекрасно помню, — тихо ответила Катя на его невысказанный вопрос. — благодарю вас. Я знаю, что настоящих друзей у него было очень немного.
Она смотрела на него доброжелательно, с теплотой во взгляде. Алексей чувствовал, что нравится ей. Может быть, она все же его любит, хотя и не осознает? И забыла именно потому, что слишком сильно задел он ее душу? А душе-то нужно сейчас излечиться, восстановиться от неудачного соприкосновения с другим миром… и ничто не должно ее тревожить.
