«Что же, — спрашивает, — ты меня сдуру-то проклинала?»
Я ей в ноги — и выть. А она продолжает:
«Ты не то что другие русалки бестолковые, сердце в тебе все еще человеческое. И вот узнай, что я не такая, как обо мне люди болтают, мстить я тебе не стану. Хочешь искупить свою вину?»
Ох, а как не хотеть-то.
«Тогда, — говорит мне Хозяйка Медной горы, — слушай. Сделала я себе подарочек, побыла женой пригожего молодца несколько годков, а теперь я вдова, и с людьми не останусь. Но оставляю у них дочерей. Наворожила я так, чтобы, чтобы моя сила в дочках никак не сказывались, не тревожила, и чтобы глупые люди от них не шарахались. И ты отныне будешь при Насте и Варе, а когда вырастут — сама поймешь, кому из них ты нужнее. А потом останешься при их дочерях и внучках, и правнучках, девочек моего рода станешь голубить, радовать, от зла оберегать… Человеческий твой облик к тебе вернется, будешь стариться и вновь молодеть, старую тебя забудут, про молодую не вспомнят, как попала в дом, вопросов не зададут. Но ты русалкой останешься, так что чем другим себя не выдай».
— Так вот оно что… — потрясенно проговорила Лиза. — На тебе обет был. И когда ты меня Шатуну выдала — слетел с тебя человеческий облик. Но почему ты так, Тая…
— Испугалась я проклятой Лесовички, — опустив глаза, ответила русалка. — Никто ж из наших не знал, что я по ночам оборачивалась кошкой и сбегала в трактир «У Палыча» к сыночку трактирщика. Ты теперь мужняя жена, так могу рассказать, что русалки до пригожих молодцев очень уж охочи. Там-то я и встретила впервые Шатуна и его жену, будь она неладна. Дарья меня сразу раскусила. Сильна, змеища, видать, не только лешаков призывает, но и с нечистью знается. А уж когда им велели все про тебя выведать для Загорской, тут они ко мне и стали подкатывать. Я их боялась, заклятий боялась Дарьиных. Ну и говорила то, что они и от других могли узнать… вот про то, что Миша к тебе сватался. А уж когда Шатун в Яблоньках появился — не смогла отвертеться. Очень уж сильно испугалась. Облик бы они с меня не сбросили, но есть другие способы русалку рассекретить…
— Иголки, булавки… — прошептала Лиза.
— Ну вот хотя бы. Они для нас больнее каленого железа. Но ведьмы и другое всякое знают. И еще Шатун грозил, что если не выйдешь за Сокольского — тебе только хуже станет. Предала я тебя, прости меня, милая моя барышня. Не лежало у меня сердце к твоей бабушке, а тебя я любила. Ну, если нечисть проклятая любить способна… И вот теперь собралась я мстить. С Шатуна начала…
