Действительно, динамическая картина переживания и удовлетворения потребностей - это суть контакта. Что же происходит с ребенком, который понял, что никто не будет удовлетворять эти потребности, и что осознание потребностей лишь приносит больше боли? Потребность не может быть удовлетворена и не может исчезнуть естественным образом. И поскольку она не исчезает (снова возникает этот психический клей), ребенок должен найти какой-то другой искусственный способ разобраться с ней (Lewin, 1938) - и снова происходит расщепление, вытеснение этой потребности на задний план. По мере того как такие дети продолжают расти, они вырабатывают наборы стратегий, как правило, неосознанных, чтобы вырваться из сетей неудовлетворенных потребностей. Они отрицают, они отклоняют, они отчуждают свой опыт, они чувствуют вместо этого что-то другое. Они делают все что возможно, чтобы вытеснить запретную мысль или чувство из осознания. Постепенно искусственная стратегия становится привычкой, жизненным сценарием, хорошо выученной схемой внутреннего или внешнего поведения или того и другого вместе (Stolorow & Atwood, 1989; Andrews, 1988,1989; Stern, 1985; Peris & Baumgardner, 1975; Berne, 1972, Arlow, 1969a, 1969b).
□ Фиксированный гештальт
По мере того как мы учимся функционировать в мире, мы объединяем отдельные действия в блоки, последовательности поведения, которые выполняются без или с небольшим обдумыванием. Вы хотите выйти из одной комнаты в другую? При этом вы не думаете о том, как поднять руку, согнуть пальцы вокруг дверной ручки, согнуть запястье, удерживать напряжение, тянуть к себе, частично расслаблять пальцы, толкать в сторону достаточно сильно, чтобы открыть дверь, - вы просто открываете дверь и проходите. Последовательность стала схемой, одним плавно интегрированным действием. И только когда это единое действие не работает, когда ручка поворачивается в противоположном направлении или дверь нужно толкать, а не тянуть, мы разделяем схему и изменяем ее соответствующим образом. Точно так же модели восприятий и переживаний, которые повторяются вместе снова и снова, имеют тенденцию смешиваться и размываться, пока мы не перестаем различать их отдельные части. «Мать» - это все о матери: то, как она выглядит, как она звучит, как мы себя чувствуем и чего ожидаем, когда мы с ней. Эти единые наборы частей лучше всего описывает немецкое слово «гештальт». Гештальт - это целая, неделимая картина. Мы теряем из виду тот факт, что гештальт был когда-то большим количеством отдельных частей, и что мы построили целое из этих частей. И целое качественно отличается от суммы его частей, так же как понятие «квадрат» качественно отличается от понятия «четыре линии равной длины, установленные под прямым углом друг к другу». Гештальтам трудно дать определение, просто потому, что определение их с точки зрения их составных частей разрушает это качественное отличие. Но все мы живем в мире, наполненном гештальтами: «моя комната», «партнер», «бег», «день рождения» (Kohler, 1938).
