Посреди всей этой импровизированной мясной лавки лежало тело человека или, скорее всего, младшего оборотня, также обезглавленного. Основная жертва — и безмолвное обещание того, что будет сделано вскоре и с самим стражем.
На полу не оставалось ни клочка чистого места — от вида такого количества крови даже привычного ко всякому мужчине едва ли не стало дурно. На сей раз то была свежая, недавно пролитая кровь. Но всё же это была уже мертвая кровь, и, к тому же, кровь низших существ — она не пробуждала жажды, только брезгливость.
В его собственной башне осмелились провести отвратительный темный ритуал! В надежде поймать правителя Ледума на его же территории, когда он рано или поздно придет сюда снова.
Кровь самых разных созданий Леса смешалась в единую клейкую субстанцию и облеклась особой магической силой. Под кровью неясно угадывалась начерченные геометрические фигуры, в углах которых виднелись грязные потеки густо-черного воска — остатки горевших совсем недавно свечей. Попытавшись вдохнуть, лорд с ужасом осознал, что не может даже этого. Что-то темное мешало дышать. Маг больше не владел собой — тело падало, парализованное магией старших рас, древней силой, такой отличной от магии драгоценных камней. Всё произошло в какую-то неразличимую долю секунды.
Высокие, в полный рост зеркала вызывающе горели холодным белым светом. Конечно, на них не было теперь никаких покрывал.
Зеркальный капкан захлопнулся — намертво, не желая отпускать свою жертву.
Едва успев понять, что происходит, правитель Ледума уже пошатнулся и рухнул прямо на пороге. Ирония судьбы — на том самом месте, где не так давно был им пойман Серафим. На краткий миг заклинатель даже потерял сознание, и очнулся уже на земле. При этом внутреннее ощущение было таким, будто он не на пол в обмороке оседает, а опрокидывается, летит вниз головой сквозь бездонный узкий колодец, опасный магический коридор… куда-то в неизвестность. Проваливается беспомощно в кротовую нору, связывающую разные реальности и миры.
Открыв глаза, маг с сожалением убедился, что так оно и было.
Глава 6, в которой сожалеют об утраченном рае
Длинные белые пальцы бегло касались клавиш.
Звуки рождались нежные и одновременно тревожные — невозможно, невозможно сладкие.
Длинные белые пальцы касались чего-то внутри, чего-то сокровенного до дрожи. Касались небрежно, мягко, одними только кончиками, подушечками, дразня ощущением желанного, но неуловимого, пробуждая тоску о несбыточном. Россыпь нот невидимой тропинкой уводила прямиком к сердцу.
