— Отбиться?
— Ну а что?
— В тебе сколько килограмм? Пятьдесят?
— Ну примерно.
— А в нем все сто. Отбиться при своей комплекции ты можешь разве что от инвалида.
Она кидает взгляд на меня, скользит по рукам, от чего по коже бегут мурашки. Теперь я только рад, что не выгляжу совсем немощным и догадался качать бицуху.
— А придется отбиваться?
— Сама придешь.
— Вы для этого меня взяли на работу? Хотите, чтобы я скрасила ваши жалкие будни? Если так, остановите машину.
— Мы на МКАДе. Остановлю машину, кто-нибудь пострадает.
— А не остановите, пострадаете сам. Я еду к вам работать поваром, а не…
— Я уже говорил. Повторю для тех, кто в танке. Я никогда никого не насиловал. Просто обозначил свои желания. Или ты хочешь, чтобы я скрывал, что хочу тебя? Если смотрела в зеркало, то должна понимать, что это будет откровенным враньем.
— Держите свои помыслы, руки, и другие выпирающие части тела при себе. И проблем не будет, — елозит она по сидению. Лучше бы на коленях моих так.
— Какие проблемы? — рассмеялся я. — Неужели тебе неприятно мужское внимание?
— В мужском внимании нет ничего приятного. Оно грязное, пошлое, грубое. И для женщины оскорбительно.
— О, это кто тебе мозг так промыл? Если мужчина хочет женщину, он ею восхищается.
— Нет, он просто хочет ей присунуть, — поворачивается она резко и смотрит на меня своими голубыми глазами, пронизывая холодом насквозь. — Или в вашей голове другие планы? Может быть вы хотите написать мой портрет? Или стать мне другом и заботиться обо мне? Только общаться? Слушать? Нет, давайте будем честными. Когда мужчина хочет женщину, он просто жаждет поиметь ее во всех позах. Потом найти предмет «восхищения». Если я выгляжу простушкой, это не значит, что так оно и есть.
В голове роятся тысяча вопросов, но ответов сейчас я на них не получу, зато могу сказать
— Нет, Ева. Ты не выглядишь простушкой. И ты права, другом я твоим становится не хочу. Но зато хочу написать твой портрет в полный рост, хочу разговаривать. Во время секса. До и после.
— Тогда я уйду и не буду вашим поваром. Мне это не нужно.
— Но все это будет, — перебиваю. — Когда ты сама захочешь. Так что работай спокойно. Моя кисть не тронет твой холст.
Пока…
Мы в этот момент доезжаем до дома. Стоит машине затормозить, как порозовевшая Ева выпрыгивает и несется к крыльцу, забыв про сумку. А мне смешно становится. Как я мог подумать, что она сама захотела этого придурка. Я не буду удивлен, если она девственница. А иначе как объяснить эту ее реакцию на обыкновенный флирт.
