— Здесь о вас позаботятся.
Позаботятся.
Какое громкое обещание. Но голос герцога звучал так спокойно, что не возникало сомнения в правдивости его слов. На некоторое время вполне можно положиться на этого человека. Очевидно, необязательно испытывать симпатию к мужчине, чтобы ему доверять.
Себастьян расхаживал перед дверью спальни мисс Арчер, хмуро поглядывая на карманные часы. Судя по всему, когда доктор Бервальд, наконец, приедет, он уже будет на пути в Лондон, придётся положиться на дворецкого, что тот даст все необходимые инструкции.
Она, как бревно, свалилась в обморок, едва встав со стула. А потом в её глазах блеснула такая паника… Нет, он не станет испытывать чувство вины. Мисс Арчер была взрослой женщиной в здравом рассудке и светлой памяти. Она сама приняла решение отправиться на мороз в поношенном пальто.
Он засунул часы обратно в карман и повернулся к Бонвилю.
— Если её состояние ухудшится, пока я буду в Лондоне, пошли телеграмму в резиденцию в Белгравии.
Дворецкий удивлённо поджал губы.
— Да, ваша светлость.
— И, Бонвиль?
Дворецкий подошёл ближе.
— Ваша светлость?
— Скажи моему доверенному человеку, чтобы он разузнал о мисс Арчер.
Аннабель резко проснулась, тяжело дыша. Сердце бешено колотилось в груди. Ей приснился старый кошмар: она падала с большой высоты, а, когда каждый мускул напрягся в ожидании удара, с трудом приоткрыла глаза.
Голову пронзила резкая боль от яркого света зимнего утра.
— Господи, — прохрипела Аннабель.
— Ты проснулась. — Хэтти вскочила с кресла у камина. Катриона тоже поднялась, но с более благопристойным видом. Матрас слегка прогнулся под их весом, когда они обе устроились на краю кровати, устремив взгляды на Аннабель.
Она с трудом села и заправила выбившуюся из растрёпанной косы прядь за ухо.
— Который сейчас час? — прошептала Аннабель.
— Девять часов, — ответила Хэтти, протягивая ей стакан воды, а потом добавила: — Шестнадцатое декабря.
Боже милостивый. Понедельник. Она проспала весь день и всю ночь и почти ничего не помнила. Аннабель сделала глоток воды.
Хэтти пощупала её лоб.
— Как ты себя чувствуешь?
Разбитой. Как будто на неё обрушилась стена.
— Немного уставшей, — ответила она, — спасибо.
У обеих подруг под глазами залегли едва заметные фиолетовые тени. Должно быть, именно нежные пальцы подруг она чувствовала на лице в своих лихорадочных снах. Они дарили ей влажную прохладу.
У неё сдавило горло.
— Я не хотела испортить вам приём. — Кстати… — Разве мы не собирались уехать вчера?
