И все.
Не целует на прощанье.
Не говорит ни одного из нежных слов.
Просто отталкивается, в миг лишая меня тепла своего тела.
И сразу мороз будто прибирает всю насквозь, изнутри.
Застегивает брюки, резким быстрым движением поправляет волосы.
— Или останься еще здесь. Закажи, чего тебе хочется. Душ — там, — указывает рукой на незаметную серебристую дверь.
Миг, — и уже уходит, чуть хлопнув дверью.
А я так и остаюсь, — распластанная, изнеможенная от его ласк на этом столе.
Без его ласковых рук, что прижимают к своему телу. Без глаз, в которые я могла бы заглянуть и увидеть в них целый океан чувств, что обуревают и саму меня.
Может быть, я неправа.
Я эгоистка.
Конечно, у Влада сейчас проблемы. На него и так многое свалилось.
Но…
С другой стороны, и я не готовилась в тому, что выпадет мне в жизни. И вот так оставаться одной после бурного секса, который лично для меня — намного больше, чем просто секс — не готова, просто морально не готова!
Обнимаю сама себя руками. Но холод никуда не девается.
Только что вся разомлевшая, больше не ощущаю этой сладкой неги.
Только теперь остро ощущается, какой неудобный стол, на котором я лежу. Как гладкая поверхность врезается в лопатки.
«Он очень занят» — повторяю себе снова и снова, с огромным трудом поднимаясь.
Ноги не слушаются, внутри саднит.
Только сейчас замечаю, что трусики, как бюстгалтер — разорваны. Болтаются на талии, одна тоненькая резиночка от них осталась.
Зверь. Одно слово.
Жутко сексуальный. Мучительно ненасытный.
И я с ним становлюсь такой же. Сама себя не узнаю. Обо всем на свете забываю.
А ведь это неправильно. Есть слишком много того, о чем необходимо помнить. Особенно о том, кто на самом деле Влад Северов. И в каком мире он живет.
Он ведь и правда может быть зверем. И не толкьо в постели. Права ли я, так безотчетно отдав ему всю себя, с душой и телом?
Не переживая по поводу наготы, отправляюсь прямиком в душ.
Вряд ли сюда кто-то войдет, чтобы прибрать. Влад наверняка отдал все нужные распоряжения.
Смотрю на себя в зеркале душевой и не узнаю.
Щеки алеют, глаза лихорадочно блестят.
И, пусть даже я и осталась одна, а все равно все лицо и правда будто светится. И мне ни капельки не стыдно, хотя все, что мы делали и делаем — жутко, умопомрачительно порочно.
Или это нормально, когда мужчина — тот самый? Когда понимаешь, что пропала, утонула в нем и в его сумасшедших глазах?
Отгоняю от себя щемящее чувство того, что осталась одна после такой бурной страсти.
