А вот следующая фраза семейного поверенного заставила Малевин выплюнуть набранный в рот кофе назад в чашечку изумительно тонкого фарфора, и закашляться. Это был вопиющий проступок с точки зрения этикета, ничем не лучше сморкания в скатерть. Но гораздо хуже было бы, если бы к тому времени Малевин уже выпила бы этот злосчастный напиток, он бы пошел не в то горло. Она рисковала бы обрызгать всех сидящих за низким столиком.
Потому, что господин Энтор сказал:
— Есть еще один вопрос, леди Малевин. Он касается вашего семейного положения.
Справившись с кофейным конфузом Малевин ответила:
— А что с ним не так? Леди Имоджин прожила свою жизнь старой девой. Чем я хуже?
— У тетушки погиб жених, — напомнила ей мама. — В первую мировую. В третьем году народной эры, дорогая.
— Может сделаем вид, что мой жених просто не рождался? — уныло пробормотала Малевин, прекрасно понимая, что ее ерничанье ни к чему не приведет.
Господин Энтор привстал, и с поклоном протянул им тощенькую папку. Мама благоговейно ее приняла, начала листать.
— Как только весть о завещании достигла ушей общественности, а случилось это сегодня к обеду, мне пришло несколько предложений о заключении помолвки. Думаю, что к концу месяца их станет гораздо больше.
— Предлагаю провести отбор, — предложила Бесс.
— Известны случаи, когда он длился годами, — добавила Шерил.
— Годами? — обрадовалась Малевин. — Тогда ладно. Годами это хорошо…
Мама любовью огладила края папки.
— Пока что, конечно, сплошь зола, зола…
— Угли раньше середины месяца свои резюме не предоставят, — успокоил ее поверенный. — Им нужно показать что они знают себе цену.
— А бревна когда будут? — спросила Малевин. Все недоуменно на нее посмотрели. — Ну, же! Зола, потом угли… по логике дальше должны идти бревна. Каламбур… Ладно, признаю, не смешной.
Шерил робко попросила Николаса передать ей щипцы для сахара.
— Да, — проворчала Малевин, и взяла с подноса пирожное. — Признаю, юмор этот вечер не спасет. И так все через пень-колоду.
— Ах, — сказала мама, обмахивая себя ладонью. — Смотрины, это так волнительно. Неудивительно, что моя дочь, выпавшая из светской жизни на три года, так нервничает.
Трех смотрин детей, не считая собственных, маме очевидно не хватило, чтобы насладиться процессом.
Время близилось к одиннадцати вечера, пора было расходиться.
— Мы тебя подвезем, — в один голос сказали Шерил и Бесс.
— Ты не поедешь домой? — спросила мама. Водитель открыл перед ней дверь сияющего в свете фонарей черного автомобиля. Довольно скромного на вид, если не приглядываться к деталям.
