— Наше приключение что-то вроде их посмертной мести?
Раэл пожал плечами, сел на полу у дивана.
— Или первая ступень к этой мести. Кто знает… В одном мире, где я бывал, в ходу была такая поговорка: что позволено Юпитеру, то не позволено быку. В этом есть доля правды. Думаю потому она так не любит лишенных теней.
Малевин аккуратно первый кусок булочки, потом также аккуратно спросила:
— Подожди… Я что-то потеряла нить. Ты кажется, тоже не любишь лишенных тени. Или у нас намечается неожиданный поворот?
Он успокаивающе взмахнул рукой.
— Ну что ты. В том, что касается лишенных теней я совершенно солидарен с Госпожой.
Они отвратительны. Отвратительны потому, что не способны созидать, любить, испытывать хоть что-то кроме вечного голода. Но они взбунтовались против Госпожи Света. И разве каждый бунт- зло?
— Не знаю, сказала Малевин. — Ты был здесь во времена революции? Я не вижу, что изменилось?
— А я вижу, — упрямо мотнул головой Раэл.
— Ладно, — согласилась Малевин. — Бунт не всегда зло, я и сама ей так сказала.
Она пересказала свой разговор с Госпожой Света, про свои претензии, про запугивание госпожи хюбрисом.
— Быть может, все что с нами произошло, произошло именно для того, чтобы зародить в Госпоже сомнения в правильности ее желания не позволять мирам переступать некую черту в своем развитии.
Малевин отпила кофе, не чувствуя его вкуса.
— Это было бы изящно. В таком случае неведомые путешественники во времени большие молодцы.
Она вдруг подскочила на постели, и вскрикнула:
— Раэл, твой кинжал! Он у тебя? В смысле, это же тот кинжал, который я тебе передала, да?
Он кивнул, убрал с ее колен поднос.
— Верно.
— Ты почему тогда не пришел, — спросила она. — Когда я умирала.
Раэл застыл. Это для Малевин все произошло вот только что, а для него это дело шестисотлетней давности.
— Нелепая, в общем-то история… В тот момент я лежал разрубленный практически пополам, в одной деревеньке на краю мира, который с нашим пересечений не имеет. Меня отпаивали кровью все жители деревеньки по-очереди, животной кровью, разумеется. Я вернулся, даже похорон не застал. Прости.
Малевин махнула рукой.
— Ай ладно! Причем тут прости. Там в кинжале твоя душа.
Раэл застыл. Лицо его ничего не выражало.
— Вот оно что, — криво улыбнулся он. — Так вот что держит меня все это время на краю.
Они держались за рукоять кинжала вдвоем, Малевин зажмурила глаза.
— Я счастлива, — пыталась уверить она сама себя. — Я счастлива, ну же! Раэл здесь, он столько всего пережил, почему нельзя вернуть ему хотя бы то, что он заслужил по праву, пожалуйста! Его холодные пальцы коснулись ее рук. Малевин на мгновение представила себе, будто в этом прикосновении есть хоть что-то еще помимо просто прикосновения… Что если Раэл станет человеком, и не умрет, вдруг, чисто гипотетически, у них может что-то получиться?
